Ночь беззакония (ЛП)

Я закрыл последние дюймы между нами, остановился, чтобы встать рядом с ней, и прошептал ей на ухо. — Ты ищешь убежище? — Провел передней частью пальца по ее залитой слезами щеке. — Или, может быть, кого-то, кто спасет тебя? — Я поднес палец ко рту и попробовал на вкус ее слезы. Я хотел забрать их все, пока в ней не останется ни капли печали.

— Я не нуждаюсь в спасении. — Ее голос был тихим, но твердым.

Может быть, не сейчас, но ты нуждалась. Я держал свои мысли при себе.

— Хорошо. Потому что нет спасения, когда твоя душа принадлежит дьяволу.

Она повернула голову. — Я никому не принадлежу. — Ее рот был так близко к моему, что я почти чувствовал вкус шампанского на ее дыхании.

Я изогнул бровь и провел языком по нижней губе. — Нет?

Ее глаза опустились к моему рту. — Нет.

— Неправильно. — Я отодвинул бархатную занавеску и прижал ее спиной к исповедальне. — Ты принадлежишь мне. — Провел подушечкой большого пальца по ее рту, размазывая красную помаду. — Это принадлежит мне. — Я отодвинул ногой маленький деревянный табурет, затем толкнул ее спиной к стене.

— Слезь с меня. — Она толкнула меня в грудь.

Я пытался напомнить себе, что мы находимся в месте благоговения, где мораль и добродетель так же важны, как и святые таинства.

Пытался напомнить себе, что пришел сюда, чтобы поговорить, объяснить, что только что произошло.

Я пытался усмирить зверя.

Зверь победил.

Моя рука двинулась по ключицам, затем внутрь платья и к ее груди. Я ущипнул ее за сосок через лифчик. — Это принадлежит мне.

Татум попыталась схватить меня за запястье, но я взял обе ее руки и прижал их над головой.

Я наклонился вперед, нависнув своим ртом над ее ртом. — Хочешь попробовать еще раз?

— Клянусь Богом, я буду кричать.

Я усмехнулся. — Хорошо.

Я хотел, чтобы она закричала.

Я хотел, чтобы она плакала.

Я хотел, чтобы она забыла дышать.

Ее слова говорили одно, а глаза — другое. Ее дыхание было неглубоким, а взгляд потемнел. Она раздвинула губы, и я взял то, что принадлежало мне, позволяя своему рту наказать ее за то, что она бросила мне вызов. Она отдала столько же, сколько получила.

Я отпустил ее руки и поднял ее платье на бедра, оставив между нами только тонкую ткань трусиков и мою одежду, расстегнул ремень и брюки, затем стянул их, освобождая свой член.

Блядь.

Мой рот переместился с ее губ на челюсть, где я прикусил ее зубами.

Она схватила меня за волосы и попыталась отодвинуть мою голову.

Ни единого шанса, маленькая проказница.

Одной рукой я поглаживал свой член, а другой стягивал с нее трусики.

Она спустила их до конца. Ее бедра покатились навстречу моим, притянутые ко мне воображаемой нитью, неразрывной связью.

Я схватил ее за бедро и обхватил одной из ее ног свою талию. — Это замечательно, не так ли? То, что я собираюсь трахнуть тебя в том месте, где тьма становится светом. Где освобождаются самые сокровенные желания сердца. — Моя вторая рука скользнула вверх по ее телу, по ее грудям, остановилась у ее горла.

— Ненавижу тебя.

Я расположился у ее входа. Блядь. Как и думал, она была мокрая, как блядь, против моего кончика. Ее тело дрожало на мне. — Ты хочешь меня ненавидеть. — Я согнул пальцы и задержал на ней взгляд. — Но ты не можешь. — Без предупреждения я вошел в нее.

Татум выгнула спину и задыхалась. Ее киска была такой горячей. Это было так чертовски приятно. Каждый толчок вел меня все дальше и дальше в мое проклятие, но я с радостью позволил ей стать моей погибелью. Ее глаза закрылись.

— Посмотри на меня. — Я сильнее сжал ее горло, чувствуя, как пульс пульсирует в кончиках моих пальцев.

Она открыла глаза, и я не отступил.

Не тогда, когда она вцепилась когтями в мою грудь и застонала: — Сильнее.

Не когда ее голова упала вперед, и она укусила меня за плечо.

И не тогда, когда она снова откинула голову назад и закричала: — О, Боже.

— Вот так, милая. Молись за меня.

Я вошел в нее, первобытный и неумолимый, почти уверенный, что оставлю синяки между ее бедер.

— Каспиан. — Она выдохнула мое имя, и, блядь, если бы я не хотел услышать его снова.

Моя хватка ослабла на ее шее, и она сделала глубокий вдох. — Да, блядь, детка. Отпусти это.

Она прислонилась своим лбом к моему, а ее руки обхватили мои бицепсы. Ее киска сжалась вокруг моего члена, и я вошел в нее так глубоко, как только мог, пока она не кончила прямо здесь, в моих объятиях.

— Я же говорил тебе, маленькая проказница. Ты принадлежишь мне, — сказал я сквозь стиснутые зубы, кончая глубоко внутри нее.

ГЛАВА 23

Татум

Я не знала, чего хотела или чего ожидала, когда убегала от Каспиана раньше, но стоя сейчас здесь, глядя в его глаза цвета виски, с моими бедрами, покрытыми его спермой, чувствуя его собственность, окутывающую меня, как теплое одеяло, я знала, что это оно — я хотела быть его.

Но это не означало, что я все еще не злилась на него.

— Уверена, что ты отправишься в ад за это, — сказала я, наклоняясь, чтобы взять свои трусики.