Ночь богов, кн. 1: Гроза над полем

– Ну, пойдем на хазар! – объявил дружине повеселевший Святко. – Слово дали – надо держать, а не то всех вятичей среди русских земель ославят. А ты, сыне, не грусти! – Он ободряюще похлопал по плечу осунувшегося Ярко. – Из похода вернемся – пойдем на Угру, за твоей невестой. Будем сватать, а добром не отдадут – силой возьмем. Никуда она от нас не денется. Ведь вся Русская земля за нами будет!

Ярко молчал. Он не мог спорить со старшим в роду, но хорошо понимал – до зимы еще очень долго, и случиться может всякое. Особенно когда впереди ждет далекий и трудный хазарский поход…

Глава 9

Молинка вскрикнула во сне и дернулась; Лютава мновенно проснулась, приподнялась, вцепилась в плечо сестры, быстрым взглядом окидывая темноту.

В воздухе реяло облако золотых искр.

– Вот он ты, негодник! – Лютава мигом вскочила, схватила сулицу, предусмотрительно положенную рядом на пол, и ловко метнула ее прямо в облако.

В истобке раздался короткий вскрик, облако искр, как живое, уклонилось от короткого копья, вытянулось и метнулось к окну. Заслонка оказалась отодвинута – а ведь с вечера ее закрывали и еще укладывали на косяке траву полынь и дедовник – все то, что служит оберегом от Летучего Змея.

Лютава мигом подобрала с пола сулицу и кинулась в погоню, рыча от ярости. Но огненное облако уже выскользнуло через окошко, в истобке стало темно.

– Ох! – раздался с лежанки голос Любовидовны. – Приходил опять, горе наше? Ушел? А меня такой сон сморил – хоть в било бей над ухом. Потом тебя услышала – проснулась. Доченька, ты как?

Лютава перевела дух и снова вздохнула в досаде, опираясь на сулицу. Вот уже третью ночь подряд она ночевала не в Варге, а в Ратиславле, в жилище Любовидовны. После возвращения из земли вятичей прошло уже дней пятнадцать, но Молинка так и не повеселела. Первые три дня после отъезда, пока над ней висел наведенный облик Семьюшки, она провела как в полусне и плохо понимала, где находится и что с ней происходит. Но вот чары растаяли, морок рассеялся, она пришла в себя и осознала все, что случилось, – она обручилась с княжичем Ярко, но брат и сестра все-таки увезли ее от жениха, увезли силой и обманом, чтобы вернуть домой.

Первые дни она плакала и не хотела с ними разговаривать, кляла обманщиков, погубивших ее счастье, грозила им гневом Макоши. Но эти волки лишь смотрели на нее своими одинаковыми серыми узкими глазами и молчали. Они сделали то, что считали правильным. А до ее любви и тоски им не было дела. Лютава, правда, утешала ее, уверяла, что осенью или зимой сродники Святомера непременно приедут сватать ее за Ярко, и если отец, князь Вершина, посчитает этот брак подходящим, ее отдадут и всего-то через полгодика она снова увидит своего ненаглядного жениха.

Но Молинку это все не утешало. Она была влюблена, весь мир без Ярко утратил краски, и сама себе она казалась пустой облочкой – ее сердце, душа, жизнь остались на берегах Зуши. Даже если все сложится так удачно, как Лютава обещает, то ждать еще так долго! Полугодовая разлука казалась Молинке невыносимым горем, целым морем черной пустоты, перейти которое не хватит сил.

А если отец не согласится ее отдать? Ведь они все навыдумывали кучу каких-то сложностей – про хазар, про смолян, про дешнян! При чем здесь хазары и смоляне? Она ведь просто хотела быть счастливой с тем, кого указали ей Лада и Макошь!

Ко времени возвращения домой Молинка немного взяла себя в руки. Когда мимо ладьи потянулись знакомые берега, а с этих берегов им кланялись знакомые люди, ее горе несколько притупилось. В привычной обстановке новая любовь уже не казалась такой горячей и яркой, стала напоминать скорее счастливый сон. Вот они дома, ее обнимают мать и отец, братья и сестры, все рады и счастливы… Довольный князь Вершина хлопает Лютомера по плечу, целует Лютаву, благодарит старшего сына, и все Ратиславичи довольны – девушки возвращены, никаких обещаний вятичам не дадено, на хазар идти не надо!

Князя Вершину и особенно, разумеется, его жену Замилу очень тревожило то, что Хвалислав не вернулся со всеми, а родичей волновала судьба Вышеня, Домши, Толиги и Глядовца с сыном, которые все еще оставались в руках вятичей. Но Лютомер заверил, что и этих надо ждать обратно в ближайшие дни, – он ведь честно выполнил уговор. Когда бойники в первый раз заночевали на берегах Оки, он сам разбудил Семиславу на белой заре, вывел из шалаша на поляну и снял свои чары.

Княгиня опомнилась, осмотрела себя, увидела вывернутую рубаху своего пленителя, в которой проходила все эти дни, и усмехнулась, дивясь собственному виду. Поистине сильны были чары, если молодая оковская княгиня, щеголиха, избалованная богатым и любящим мужем, не замечала, что ходит вроде травяного чучела, наряжаемого на праздники.

– Спасибо тебе, варга Лютомер, что слово сдержал, не обидел меня. – Она посмотрела на Лютомера, и в глазах ее засиял прежний насмешливый блеск. Теперь даже нелепая чужая одежда не мешала ей выглядеть так, будто весь белый свет лежит у ее ног. – И рубаху свою подарил, не пожалел!