Ночь богов, кн. 2: Тропы незримых

Жрица вставила ключ в замок и легко открыла – ведь они с Яроведом отворяли эту дверь каждый день, прислуживая священной затворнице. Волхв взял лучину и кивком пригласил Лютаву за собой. Она с трудом сделала несколько шагов, дрожа всем телом. Она вступала в священное пространство, в Навный мир, в Велесово подземелье. Будучи более чувствительна к дыханию богов, чем простые люди, она с трудом заставила себя сделать эти шаги. Но там, за дверью, ее ждала единственная возможная сейчас помощь.

Яровед первым прошел за дверь, потом дождался, пока к нему подойдет Лютава, и передал ей лучину, а сам достал другой ключ. В земляном полу у них под ногами виднелась большая деревянная крышка, окованная не грубыми полосами железа, а литой бронзой с позолоченными узорами. При виде этой красоты, этой священной клетки, где томилась богиня-весна, плененная сумрачным подземным владыкой, Лютава задрожала сильнее. Этот трепет словно бы отделял ее душу от тела, безо всяких кудесов и заклинаний переводил в Навный мир. Осторожно ступая вслед за волхвом по лестнице, ведущей вниз, она не чувствовала ступенек под ногами и уже не знала, идет ли ее тело через Явный мир или только душа – через Навный. Обычно она различала оба мира, но сейчас они то ли непоправимо разошлись, то ли, наоборот, слились воедино, и она утратила ощущение грани.

Впереди снова замерцал свет. Они оказались в довольно просторном покое, где бревнами были выложены не только стены, но и пол и потолок. Пол и стены покрывали широкие медвежьи шкуры, сам покой поражал богатым убранством – на широкой резной лежанке все покровы из блестящего шелка были изукрашены сложной вышивкой, а сверху лежало кунье одеяло. Несколько резных ларей, светильники из литой позолоченной бронзы, золотая и серебряная посуда греческой работы – Лютава никогда не видела такого богатства, и ей казалось, что она и впрямь попала в небесное Золотое царство.

На скамье была укреплена прялка, и молодая женщина пряла шерсть. При виде гостей она оставила работу и встала. Дешнянская Лада оказалась настоящей красавицей. Одетая в цветные рубахи с шелковой отделкой, с богатыми ожерельями на груди, с перстнями и браслетами на руках, она выглядела истинной богиней. Ее длинные светлые волосы были распущены, как у невесты, и блестящим покровом одевали стройную фигуру. От ее красоты в этом таинственном богатом месте, озаренном непривычным светом заморских светильников, у всякого захватило бы дух. Именно так славяне представляют себе богиню Ладу, в своем долгом зимнем заточении ждущую новой весны. Об этом заточении рассказывались кощуны и пелись долгие песни. Многие парни и мужчины, слушая их, представляли темное подземелье, где заключена одна из самых красивых женщин племени, и мечтали о том, чтобы войти сюда и вывести ее на свет… Но нельзя – если Велес не получит свою невесту, он разгневается на род людской и на будущий год не будет ни урожая, ни удачи на охоте, ни рыбы – ничего.

Лютава знала, что Благодара тоже приходится Бранемеру сестрой, но лишь по отцу – она похожа на свою мать, красавицу из рода ладожских князей, похищенную когда-то князем Божемогом в далеких северных землях, на берегах Ильмень-озера. Здесь ее так и звали – Ильмена; красота ее в дешнянской земле вошла в сказание, и песнь об этом похищении неизменно пели на свадьбах.

– Здравствуй, богиня. – Яровед почтительно поклонился, и его священному почтению ничуть не мешало то, что Благодара-Лада приходилась ему двоюродной сестрой. – Прости, что потревожили тебя в неурочный час.

– Что ты, родной, да я вам рада! – Богиня улыбнулась. – Сам ведь знаешь, как мне тут скучно. Все одна да одна. А это кто с тобой?

– Это – Лютава, дочь Вершины, князя угренского, и Семилады, дочери Доброчина и Мудролюбы.

– Вот кто к нам пожаловал! – Лада оживилась. – Я знала твою мать.

Родовое имя гостьи и ее облик, указывающий на служительницу богов, уже немало сказал ей и объяснил, почему незнакомая девушка удостоилась такой редкой, невозможной для простых смертных чести – войти в подземное святилище. За самовольное проникновение сюда, приравненное к тяжкому оскорблению богов, простого человека немедленно присудили бы к смерти, но девушка, носящая родовое имя древних жриц и вхожая в Навный мир, имела право войти и в обитель божества.

– Здравствуй, Лада, матушка моя, – с трудом выговорила Лютава.

Она прекрасно видела черты лица здешней Лады, ничем, кроме красоты, не схожие с чертами ее матери, но знала: эти две женщины – одно. Даже три женщины – две смертные и одна богиня. Как Семилада становилась Ладой, так богиня становилась ее матерью, а Благодара, дочь Ильмены, через Ладу становилась Семиладой.

– Здравствуй, дочка! – приветливо ответила Лада, потом подошла и ласково ее обняла. – Соскучилась? Навестить пришла? Умница. Я тоже тут скучаю по тебе, все одна сижу, долги нитки вожу да все думаю: как там детки мои?