Ночь богов

— Ты должен стоять в буре, до тех пор, пока не почувствуешь мощь своих сил, — сказала Эдис. — Они пока еще скрыты в тебе. Меч покоится в ножнах. Но когда ты станешь таким, как мы, то ты изменишься навсегда! Очень сильно изменишься!

Она задумчиво посмотрела на меня.

— Пожалуй, я покажу тебе кое-что. Вот таким образом… — Эдис махнула рукой.

Гхар подошел и встал перед нами на своих толстых ногах, свесив четыре руки, с пустыми остекленевшими глазами. Он встал так близко с Эдис, что его силуэт заслонил ее хрупкую фигуру.

— Пусть он умрет, — сказала Эдис.

— Что? Я не убийца, даже если…

— Но эти существа вряд ли живы. У них нет самосознания. Мы делаем их такими, какими они нам нужны, чтобы повиноваться. Но если ты этого не сделаешь…

Эдис подняла руку. Гхар, казалось, задрожал и сжался в комок. Он становился все меньше, теряя всякое подобие человеческого обличья. Через несколько секунд у наших ног остался только мясистый бесформенный комок плоти.

— Его можно использовать снова, — проговорила Эдис. — Сформировать в новое существо. Теперь его нужно бросить в наш резервуар для протоплазмы. Я покажу тебе наше хранилище для производства данных существ под замком.

Когда она повернулась, прядь ее темных волос упала мне на щеку. У меня перехватило дыхание, в горле внезапно пересохло. Эдис стояла неподвижно.

Она медленно повернулась ко мне лицом. Ее глаза встретились с моими. Ее зрачки горели маленькими светящимися точками, как будто сила, которая уничтожила Гхара, все еще жила в ней.

— После того как ты встретишься с бурей в расщелине… — начала она. — Я так долго охраняла врата, Шон О’Мара. Даже Лар перестал казаться мне привлекательным. В Дайане у мужчин нет такого…

— Чего?

— Этого я не знаю. Того, что есть в тебе, Шон О’Мара, и это делает тебя непохожим на людей Дайана. Когда ты станешь одним из нас, ты будешь великим. И я думаю, что ты искал меня, человек старой крови.

— Я искал тебя, — хрипло ответил я. — Не зная этого.

— Твое наследие горело внутри тебя. Никогда среди доджинов ты не найдешь того, кого искал. Но теперь ты среди своего народа. В нас течет одна кровь.

Ее губы были горько-сладкими и пылали безумием. Ее тело манило меня и поддалось моим объятиям. Да, у меня были женщины и раньше. Но такая богиня была впервые!

Эдис, Эдис из Дайана! Лучше бы мы умерли вместе тогда, когда наши губы впервые встретились!

И…

— Извини, Шон, — тихо произнес Гленн. — Я не хотел вас прерывать.

ОН СТОЯЛ на верхней ступеньке лестницы, которая вела в башню. Лицо Гленна было бледным, на нем застыло странное выражение отвращения.

Эдис вырвалась из моих объятий и повернулась к Гленну. Она воскликнула:

— Доджин! Я уничтожу тебя прямо сейчас…

Взгляд Гленна стал стальным.

— Я не знаю, что она говорит, но она — это плохое лекарство от одиночества. Шон, ты должен знать это. Она — не человек. Я думаю, что она дьявол, но ваши отношения — это твое личное дело.

— Хорошо, — ответил я. Схватив Эдис за запястье, отвернул ее от Гленна.

— Отпусти меня. Твоя сила все еще скрыта, помни. Я смогу убить и тебя, если захочу.

— Ты действительно способна на это?

Она опустила глаза.

— Ну, я пока не буду пытаться. Но этот доджин… я не выношу этих тварей. Они хуже, чем люди.

— Гленн — мой друг.

— Это ты сейчас так говоришь. После того, как ты побываешь в шторме… Я обещала показать тебе наше хранилище протоплазмы. Пойдем со мной.

Она начала спускаться по лестнице. Я схватил Гленна за локоть и потащил за собой. Эдис бросила на него сердитый сверкающий взгляд.

— Только не доджин.

— Он идет туда же, куда и я, — проговорил я.

Она ничего не ответила и продолжила спуск. Мы последовали за ней. Я тайком поглядел на Гленна.

— Ну что?

— Не мое дело, — пробормотал он. — Только… разве ты не видишь, что она… другая? Такая же, как Лар. От них обоих меня бросает в дрожь.

— Я этого не чувствую.

— Нет. Ты в чем-то схож с ними, но ты не… так ужасен.

Что такого увидел Гленн в Эдис и Ларе, чего не увидел я?

Чувствовал ли он к Эдис и Лару то же, что животное чувствует к человеку? В доджине…

Черт возьми! Эндокринная система не могла ничего изменить. Гленн нервничал, вот и все. И все же я чувствовал, что Эдис смотрит на Гленна, как на мерзкое существо, и ей не нравится, что я защищаю его от ее гнева.

Мы спускались все ниже и ниже под замок. Эдис показала нам резервуар, как и обещала.

Гленн не мог этого вынести, и я тоже почувствовал тошнотворные угрызения совести, хотя мне и удалось вытерпеть это. Хранилище протоплазмы выглядело еще омерзительнее, чем я себе его представлял — оно оказалось огромной чашей, наполненной мясистым, трепещущим, сероватым веществом, похожим на распаренные соевые бобы. Из этого боги и лепили Гхаров в любой желаемой форме. Сформированные одной лишь силой мысли.

Меня это зрелище повергло в шок.

Я стоял неподвижно, глядя на этот отвратительный резервуар. Серое вещество слабо пульсировало под моим взглядом.

Это было похоже на глину. Живая глина. Быть отлитым в форму…