Ночь длинных ножей. Борьба за власть партийных элит Третьего рейха. 1932–1934

В Бонне, в городском университете, чуть меньше недели назад произошел случай, который очень встревожил нацистов. Утром в пятницу 22 июня университет посетил гаулейтер Грохе. Вокруг старинного замка кельнского архиепископа, в котором расположено это учебное заведение, стоит охрана, которую составляют члены всех нацистских организаций, – мальчики из гитлерюгенда, эсэсовцы и штурмовики охраняют главный вход, а полицейские патрулируют дорожки. Грохе должен выступить в церемониальном зале, который носит название «Аула». В первых рядах сидят профессора и высокопоставленные нацистские чиновники. Когда входит гаулейтер, все студенты встают. Представители каждого университета сидят в своем секторе амфитеатра. Грохе начинает свою речь в полной тишине – он говорит о конфликте между гитлерюгендом и студенческими организациями. Рассказывая о конкретных случаях, он старается оправдать жестокость членов гитлерюгенда. Если член гитлерюгенда бывает иногда неловок в своих поступках, то это по молодости. Руководители этой организации должны ограничить энергию молодых революционеров строгими рамками дисциплины. Он обвиняет гитлерюгенд в чрезмерной мстительности, которую часто проявляют его члены. Неожиданно, когда гаулейтер продолжает свое выступление, студенты одного из факультетов, все как один, встают и покидают зал. Грохе растерянно замолкает, а по аудитории пробегает шепот. Наконец гаулейтер снова начинает говорить, но все хорошо понимают, что ему не по себе, и он быстро закругляется. Грохе торопливо покидает замок, он уезжает в своей тяжелой черной машине, провожаемый университетскими властями.

Пощечина, которую он получил, весьма болезненна. Конечно, в газетах об этом инциденте не будет ни слова, но нацисты сильно встревожены. После того как в Марбурге профессора и студенты восторженно приняли речь Папена, случай в Бонне показал, что нацистам не удалось остановить рост оппозиционных настроений в кругах интеллектуалов, что умеренные, консервативные, интеллектуальные и религиозные круги начинают отходить от режима.

Необходимо действовать очень быстро. Надо показать оппозиции, что нацизм никуда не денется, что его нельзя просто взять и выбросить – он правит Германией и установит в ней свой порядок, чего бы это ни стоило.

Об инциденте в Бонне немедленно сообщили в Берлин. Гиммлер и Гейдрих тут же созвали совещание своего Генерального штаба. На нем присутствовал и генерал Рейхенау. Были приняты первые решения, касающиеся претворения в жизнь планов ликвидации оппозиции, начиная с СА. В пятницу 22 июня командир военного округа СС Фрайхер фон Эберштейн получает приказ объявить во вверенных ему войсках боевую готовность. Рейхенау предупреждает высших офицеров рейхсвера, что время действовать наступит очень скоро. Была сделана попытка предупредить канцлера, но фюрер только что уехал из Берлина. Почти сразу же после возвращения из Нейдека рано утром в пятницу, после одной ночи, проведенной в мрачной, массивной официальной резиденции, Гитлер улетел в Баварию, чтобы отдохнуть в горах Оберзальцберга и Берхтесгадена. Что это, отказ от принятия решения или желание дать другим время и возможность самим принять решение? Гитлер похож на одного из тех нерешительных немецких королей, которые уезжали из столицы подальше, желая скрыться от заговоров и интриг, а может быть, на одну из тех хищных птиц, которые кружатся высоко в небе, прежде чем камнем упасть на свою жертву.

Гитлер уехал из Берлина, и руководители гестапо, СС и армии снова оказались в подвешенном состоянии. Но в казармах СС люди Фрайхера фон Эберштейна проверяют оружие, охрана усилена, увольнения отменены, хотя Гитлер, похоже, не замечает всех этих приготовлений.