Ночь длинных ножей. Борьба за власть партийных элит Третьего рейха. 1932–1934

В пятницу 29 июня, между девятью и десятью часами утра, еще ничего не решено. День Гитлера вместил в себя крики «Зиг хайль!», которыми приветствовали его молодые энтузиасты, дорогу на Бад-Годесберг в сторону Рейна, где высятся руины средневековых замков, раздумья на террасе отеля «Дреесен», приезд Геббельса и Виктора Лутце и многочисленные звонки Гиммлера и Вагнера. Наконец решение принято, и Гитлер едет в Хангелар, где садится в самолет и ночью летит в Мюнхен. И вот уже наступила суббота 30 июня. Сейчас 3.55.

Через несколько минут над горизонтом появится солнце. Небо бледно-серое, безжизненное, напоминающее по цвету цемент. Самолет начинает снижаться. Видны голубые и красные огни взлетно-посадочной полосы, образующие мигающую дорожку. Перед башней управления полетами стоят три черных грузовика и группа людей. «Юнкерс» пролетает над ними, а затем, зайдя на посадку с севера, касается земли в самом дальнем конце взлетной полосы и, медленно подрулив к вышке, останавливается всего в нескольких метрах от грузовиков. Пропеллеры его моторов медленно проворачиваются в наступившей тишине. В иллюминаторы самолета видно, как к нему идут эсэсовцы в форме. Механик открывает дверь, и внутри самолета становится виден бледный рассвет этого последнего июньского дня.

Часть третья «ПОКА НЕ ЗАДЫМИТСЯ ЖИВАЯ ПЛОТЬ» Суббота 30 июня – понедельник 2 июля 1934 года

ГЛАВА 1

Суббота 30 июня 1934 года

Мюнхенский аэропорт Обервизенфельд

Гитлер первым появляется в дверях и, быстро спустившись по металлической лестнице, идет к машинам; нацисты и эсэсовцы, ждавшие его, стараются не отставать. Он делает широкие, нервные шаги, держа в руках шляпу и быстро размахивая руками. Он никого не приветствовал салютом. Далеко отставший от него Геббельс, ковыляя своей неуклюжей походкой, старается изо всех сил догнать фюрера.

Неподалеку, почти невидимые в этот рассветный час, стоят два серых бронированных автомобиля, которые командир Веркрейса VII, или Мюнхенского военного округа, распорядился поставить на аэродроме для охраны Гитлера. Рядом с ними стоит армейский грузовик. В нем уже больше часа сидят солдаты в шлемах, зажав между колен винтовки. Грузовик и бронированные автомобили будут сопровождать кортеж Гитлера. Офицер, командующий подразделением, подходит к Гитлеру. Рядом с ним идет офицер абвера. Гитлер быстро приветствует их. Его резкие жесты говорят о том, что он настроен очень решительно. Он выслушивает доклад офицеров, после чего офицер СС сообщает ему о ситуации в Мюнхене. Штурмовики, устроившие на улицах города демонстрацию, разошлись по домам и ждут приказов. Гитлер, похоже, не слушает его. Он начинает говорить. Создается впечатление, что ему не хватает воздуха, поскольку он постоянно запинается. «Никакого военного прикрытия, – заявляет он. – Рейхсвер должен оставаться нейтральным». Гитлер еще раз повторяет эти слова, подчеркивая их своим тоном и усиливая их значение жестом. Повернувшись к офицеру абвера, Гитлер добавляет: «Это самый трудный, самый худший день в моей жизни. Но поверьте, я умею быть справедливым. Я еду в Бад-Висзее». Он размахивает левой рукой, пальцы которой сжаты в кулак, и, сделав несколько шагов, добавляет: «Немедленно сообщите генералу Адаму о наших планах».

Адам – командующий Мюнхенским военным округом. В его штаб непрерывно поступают сообщения. Этот округ играет главную роль во всей операции. Подполковник Кюблер, руководитель штаба Адама, всю ночь провел в своем кабинете, ожидая приказов. Сразу же после четырех утра пришло подтверждение с Бендлерштрассе о том, что несколько подразделений – артиллерийских, инженерных, связи и снабжения – должны быть приведены в состояние боевой готовности. Следует также держать наготове 19-й пехотный полк, на случай если потребуется восстановить порядок на дороге, соединяющей Бад-Тельц с двумя озерами – Шлирзее и Тегернзее. В 4.15 в Мюнхенских центральных казармах раздаются свистки. Люди бегут по коридорам, держа в руках шлемы. Подполковник Кюблер стоит во дворе, слушая привычный топот сотен тяжелых сапог по лестнице и голоса, выкрикивающие команды. Вскоре роты выстроены, и снова наступает тишина, в которой подполковник Кюблер осматривает ряды солдат.