Ночь длинных ножей

Годы спустя Вернер Бест описывал национализм как «внутреннее состояние», которое согласовывалось с действительностью, полной борьбы и напряженности, в котором пребывал мир: «Борьба — это необходимые, вечные задачи, цели борьбы обусловлены временем, они меняются вместе с ним. Поэтому успеха в борьбе достигнуть невозможно». Речь может идти лишь о «честной борьбе», а не о «благородной цели» или успехе. «Поэтому мерилом нравственности остается не ее содержание, не ”что”, а "каким образом", то есть форма. Так из реалистического одобрения действительности возникает героическая нравственность; по этой причине [...] внутреннее состояние, несущее в себе национальное чувство, воспринимается как героически-реалистическое начало»[33]. Увлеченный студент-правовед, который нашел свою политическую родину в младоконсервативных антидемократических кругах и националистических объединениях, отрицал «индивидуалистическую и гуманитарную» конституцию Веймарской республики. Национально-революционно настроенный Бест противопоставлял ей «народную жизненную конституцию», на соблюдение которой должны быть ориентированы все основы человеческой воли и поступков. На осуществление его народных идей рассчитывал переведенный в 1927 г. в Гейдельбергский университет юрист посредством «революции сверху» с помощью рейхспрезидента, рейхсвера и национальных объединений. Возмущенный политикой НННП и «парламентского театра», в 1929 г. он вышел из партии и 1 ноября 1930 г. вступил в НСДАП. Сугубо национально ориентированный юрист, он до тех пор не посещал национал-социалистических собраний, но чувствовал, что его прежде всего привлекают экономическо-политические идеи северозападного крыла НСДАП. В программе «продуктивного кредитования» Грегора Штрассера он видел последнюю возможность преодолеть «смертельную опасность прогрессирующей безработицы».

С сентября 1929 г. Бест выступал в качестве судебного заседателя в различных гессенских судах первой инстанции. В этот период своей жизни ему пришлось считаться с отчаянным экономическим положением и напоминающими гражданскую войну беспорядками в рейхе, сопровождавшимися вооруженным восстанием коммунистов. «Если бы победил [...] большевизм, уничтожив прежнюю государственную власть и конституцию, — рассуждал Бест, — то всякий, кто не захотел бы признать владычества большевиков, оказался бы в их власти»[34]. Летом 1931 г. он по своей инициативе составил своего рода каталог экстренных ситуаций на тот случай, если НСДАП «после устранения высших государственных властей и победы над коммуной в одном из регионов»[35] возьмет в свои руки политическую власть. В начале августа 1931 г. Бест предложил проект такой разработки своим товарищам по партии во время совещания, состоявшегося на хуторе Боксгеймер неподалеку от Бюрштадта. Его «экстренные требования», нацеленные на «бесцеремонный захват власти вооруженным путем» с помощью СА и региональных армейских частей, предусматривали смертную казнь за оказание сопротивления и владение оружием. Тайные планы Беста, направленные на национал-социалистический переворот, некоторое время спустя выдал один его прежний «партайгеноссе»; они были названы «боксгеймеровскими документами» и послужили причиной самого большого политического скандала за всю осень 1931 г. Результат не заставил себя ждать: Беста тотчас же уволили из гессенских судебных органов, обвинив его в государственной измене, однако, вследствие недостаточности улик, оправдали. По мнению партии, которая в это время стремилась прийти к власти сугубо легальными методами, он нанес ей большой ущерб. Тем не менее Гитлер протянул юристу руку помощи. Как и для многих его современников, для Вернера Беста Гитлер в те годы оставался «последней надеждой немецкой нации». «Подлинный» Гитлер, по мнению Беста, до 1933 г. был все тем же Гитлером так называемого периода борьбы, который, как действующий пророк, убеждал его в истинности своих идей. Таким образом, события, связанные с «боксгеймеровскими документами», ни в коем случае не означали конца политической карьеры Вернера Беста, а, напротив, послужили трамплином для его блестящей карьеры после 1933 г., сделав Беста известным самым широким партийным кругам.