Ночь Дон Жуана

— Джакомо, я, наверное, нагоняю на вас скуку? Вы сидите и смотрите на меня, а ваши мысли витают далеко отсюда. Простите, что надоедаю вам своей болтовней. Конечно, вы думаете о своем: о либретто и о предстоящей работе.

О, как она рассудительна и умна! Даже угадала его мысли, не понимая их до конца! Нужно быть осторожнее. Хотя это может быть просто игрой, цель которой — увлечь его на неверный путь… Игра? Все это игра? Если Йозефа играла, то Казанова впервые так ошибался в человеке.

— Дорогая Йозефа, мы совсем недавно познакомились. И все-таки я надеюсь, что вы поверите, если я скажу вам, что вот уже несколько лет никого не слушал внимательнее, чем вас.

— Вы говорите серьезно?

— Я прошу вас, продолжайте! Вы даже не подозреваете, как важен для меня ваш рассказ. Он открывает мне глаза на многие события и помогает мне еще кое в чем.

— Еще кое в чем? Я вас не понимаю.

— Прошу вас, дорогая Йозефа, давайте на время по забудем о моих мыслях. Рассказывайте дальше. Будьте так же искренни. Я очень вам признателен. И поверьте, я сумею вас отблагодарить.

— Джакомо, вы действительно говорите серьезно. И, должна признаться, меня это радует. За ваше здоровье! Я продолжаю. Я упомянула о моем визите в Вену и мед ленно растущем подозрении, что дела Моцарта идут не так блестяще, как он заставлял всех думать. Именно Констанция в разговоре случайно обмолвилась о поездке в Англию. Сказала, что если так пойдет и дальше, то придется пристроить Карла куда-нибудь. Тогда я стала понимать, что они собирались начать в Англии новую жизнь, и спросила об этом Моцарта. Он как раз работал над «Фигаро» и подтвердил, что от успеха этой оперы зависело, останется ли он в Вене. Джакомо, сегодня нам обоим известно, что «Фигаро» провалился. Когда я узнала об этом, я сделала все возможное, чтобы Моцарта пригласили в Прагу. Здесь, в Праге, лучше бы приняли оперу «Женитьба Фигаро», из которой он сыграл мне отрывок. Я умоляла Вольфганга не ехать в Англию, и в начале этого года он внял моим мольбам и приехал с Констанцией в Прагу, чтобы лично убедиться в успехе своей оперы. Я никогда не была так близка ему, никогда! Моцарт был очень благодарен мне и счастлив. Казался почти беззаботным! Он посещал все балы без исключения, обошел все пивные, играл в кегли и на бильярде. Он стал таким же озорным, как в те далекие дни в Зальцбурге, когда отказывался думать о своем будущем. Паскаль Бондини предложил ему договор на новую оперу, и Моцарт согласился. Его воодушевляла одна лишь мысль о том, что премьера оперы пройдет не в Вене, а в Праге. Тогда, ах, тогда он еще не подозревал, что его ожидало в Вене! Жители Вены потеряли к нему всякий интерес. Теперь у них были другие композиторы. С каждым месяцем Моцарта забывали все больше. И — будто этих неприятностей было недостаточно — ко всему прочему умер его отец. Словно Леопольд, живя в Зальцбурге, догадывался, как обстояли дела у его сына, и печаль свела его в могилу. К этому моменту Констанция и Вольфганг были вынуждены отказаться от своей квартиры у собора и снять более дешевую в предместье. Моцарт писал мне, что он усердно работает над оперой для Праги, однако первые же унылые строки его письма поведали мне, что он чувствовал на самом деле. Вольфганг откладывал работу и заболел, потому что не мог справиться со смертью отца и страхом перед будущим. Вдруг Моцарт почувствовал себя одиноким. Внезапно не оказалось рядом никого, кому нужно было бы доказывать, что он сам сможет о себе позаботиться. Осталась только Констанция. Она по-прежнему окружала его заботой. Одна Констанция, потому что отношения с сестрой за эти годы охладели. Констанция и Моцарт… Дорогой Джакомо, этот брак — большая тайна. Поверьте мне, так оно и есть… Ваше здоровье!

Йозефа двумя руками обхватила бокал пунша, заглядывая внутрь, словно на дне ей привиделся далекий образ. Внезапно поток ее красноречия иссяк. Теперь только Казанова мог заставить ее снова заговорить.

— Дорогая Йозефа, позвольте мне задать один вопрос. Дайте мне знать, если не захотите отвечать на него. Констанция и Моцарт… Он ей верен?

Йозефа подняла голову, словно только и ждала этого вопроса. По-прежнему держа бокал в левой руке, правой она взяла Казанову за руку. Казалось, ей нужна помощь, чтобы говорить дальше.