Ночь голубой луны

Все океаны на земле связаны друг с другом. Шли века, имена океанов менялись, но вода текла себе и текла. Если, например, дельфин хотел попасть из одного океана в другой, он мог взять курс от Техаса южнее Галвестона и севернее Корпус-Кристи, поймать восточное течение кораллового архипелага Флорида-Кис (но только осторожно, чтобы не наткнуться на Кубу или Юкатан!) и плыть себе к северу через Атлантику, не останавливаясь ни у Виргинских, ни у Бермудских островов, нигде – до самого Средиземного моря, пока не покажется южный берег Франции и устье Ривьеры. Так можно проплыть всю дорогу – всё время прямо, и не надо нигде выходить на берег, садиться в поезд или ловить машину.

По воздуху это примерно пять тысяч миль (плюс-минус одна-две мили). Так что для чайки такой путь был бы, пожалуй, длиннее, чем для дельфина.

Дельфин, пустившийся в плавание, вполне мог бы встретить в океане старого пловца, такого старого, что его лицо покрыто не одним, а двумя слоями морщин. Когда мимо него в лунном свете проплывал дельфин, у древнего пловца начинало сильно биться его старое, усталое сердце.

Неужели опять?.. Не ошибся ли он? Он перестал грести, и вода понесла его, тихонько покачивая на волнах. Чу!.. Вот опять! Знакомый зов. Сначала он был очень слабым, но вот ветер донёс его ближе, и стало лучше слышно. Теперь он знал точно: кто-то загадал желание, глядя на талисман! Радость зазвенела у него в сердце, словно серебряный колокольчик. Сколько лет он ждал этого зова? Восемьдесят? Девяносто? Сто? Ну, может быть, и не сто, но очень-очень давно. Так давно, что уже сбился со счёта.

Он окунулся с головой в тёплую волну, потом вынырнул на поверхность и встряхнул головой. Зов становился всё отчётливей. Он привстал, опираясь на воду, и постарался определить, откуда слышится зов. Он поднял руки к тёмно-синему небу и развёл ладони, ощущая, как ветер холодит подушечки пальцев.

Техас.

Он нахмурился. Техас? Сколько раз он проплывал мимо техасского берега, и всё напрасно. Но сегодня этой ночью кто-то в Техасе снова загадал желание. Так оно и есть, вне всякого сомнения.

Он лёг на спину, и тёплая вода нежно подхватила его. Ветер кружился над ним в своём вечном танце.

Желание. Да-да. Это прекрасно! Чудесно!

Снова Техас. Снова.

«Быть может, – подумал он, – быть может, в этот раз…» – Улыбка озарила его старое, морщинистое лицо, и он рассмеялся громким, счастливым смехом.

56

Не только старый пловец расслышал зов этой лунной ночью. В доме Доуги Второй вдруг поднял голову со своей подушки, на которой он лежал в изголовье у хозяина.

У Второго было прозвище – Барометр. Барометр – это устройство, которое предсказывает погоду. Но, оказывается, некоторые люди и собаки тоже умеют предсказывать. Второй всегда чувствовал перемены в атмосфере, которые предвещают шторм, грозу, бурю или что-нибудь подобное.

Как только в атмосфере начиналось возмущение и на горизонте маячил шторм, Второй принимался без умолку тявкать: «Тяв-тявв! Тяв-тяв! Тяв!» – и пританцовывать на своих тоненьких задних лапках. Он был похож на чихуахуа, однако нос у него был круглый, а окрас как у далматинца – белый с чёрными пятнами, а ещё у него очень большие глаза – просто огромные.

У Доуги раньше никогда не было такой собаки. Из всех псов он больше всего любил Второго. И ещё Верта. Щенок тоже был верным товарищем, и Доуги назвал его «Верный товарищ Второй», а сокращённо – просто Второй. И все вокруг тоже стали звать его так.

Второй-Барометр поднял голову со своей подушки и принюхался. «Тяв-тяв-тяв!» Похоже, в воздухе что-то назревает. Будет шторм. Правда, запах его был пока едва уловим. Второй снова принюхался. Шторм, похоже, будет какой-то необычный, не просто сильный ветер, что дует с Мексиканского залива, гнёт и треплет пальмы на берегу, – нет, что-то другое. Что за странное атмосферное явление? Второй окончательно проснулся и уселся на своей подушке. Тёплый и мягкий воздух окутал его, словно мягкое покрывало.

Посидев немного, Второй снова улёгся на подушку, свернувшись колечком. Да, будет шторм, в атмосфере неспокойно. Но пока ещё буря далеко, он едва чуял её. Второй спрятал нос в растрёпанные дреды Доуги и снова уснул. Погружаясь в сладкий собачий сон, он успел подумать: «Скоро, скоро опять надо будет проснуться…»

57

Те, кто живут у моря, знают, что луна – царица приливов. Она управляет ими, то притягивая морские волны к берегу, то отталкивая прочь от него. Она движется по небесному своду, и волны послушно следуют за ней.

Примостившись на коленях у своего старого-старого друга месье Бошана и слушая его частое дыхание, Синдбад загадал желание. Это было очень большое желание, размером с тарпона…[6] нет, с целого кита или даже ещё больше – величиной с луну! Кот мечтал, чтобы исполнилось желание месье Бошана, несмотря на сломанный цереус, и поскорее, пока не стало слишком поздно…

В руке у старика был зажат несчастный цветок, который уже никогда не распустится, после того как горшок, где он рос, был сброшен вниз с крыльца на землю, покрытую ракушечной скорлупой.