Ночь голубой луны

Берегиня пыталась изо всех сил дотянуться до Верта, свесившись за борт так, что деревянный край шлюпки больно врезался ей в живот. Но ей не удалось поймать пса; его смыло за борт, когда огромная волна стала поднимать их всё выше, а потом обрушила вниз, в водяную бездну. Кругом, куда ни глянь, была стена воды, словно шлюпка попала в глубокую яму. А затем опять – вверх, вверх, вверх.

Вверх.

Вниз.

Вверх.

Вниз.

Вверх.

Вниз.

Берегиню бросало от одного борта к другому. Она ударилась о скамейку, больно ушибла локоть, потом её кинуло на корму. Бум! Бах! Наконец она схватилась за края шлюпки, схватилась изо всех сил и, крепко держась, постаралась разглядеть за бортом Верта. Не промелькнёт ли где-нибудь оранжевый спасательный жилет?..

Нет. Ничего похожего на жилет и на Верта.

– ВЕРТ!!! – крикнула она. – ВЕ-Е-Е-Е-ЕРТ!!!

И ей почудилось вдруг, что весь Мексиканский залив огласился её отчаянным воплем, который то взмывал вверх, то обрушивался вниз вместе с гигантскими холодными горько-солёными волнами.

91

«Верт-Верт-Верт» – стучало сердце в унисон её возгласам.

Берегиня звала пса снова, снова и снова:

– Верт! Верт! Верт!

В ответ ничего.

Пропал Верт.

Остался только плавник, нарезающий круги у шлюпки.

92

Второй волновался всё больше и больше. Он принялся повизгивать и царапать дверь. Доуги сделал большой глоток из дымящейся чашки кофе.

Второй вздрогнул; в тот же миг налетел порыв ветра, и дверь задребезжала.

«Тяв-тяв-тяв-тяв!» – Он бегал кругами возле хозяина, уверенный, что тот тоже слышал, как беснуется ветер.

И, словно отвечая на мысли Второго, Доуги сказал:

– Д-д-да, д-д-дружище, я с-с-слышу.

Второй бегал взад-вперёд – от хозяина к двери и обратно. «Р-р-р-р. Пор-р-ра. Пор-р-ра. Пор-р-ра». Снова подбежав к Доуги, он лизнул его пальцы, торчащие из сандалий. Доуги засмеялся и, нагнувшись, подхватил пёсика на руки.

«Сейчас не до смеха, – подумал Второй. – Не до шуток. Что-то случилось. Какая-то беда».

Он беспокойно возился в руках у Доуги, и наконец тот спустил его на пол и открыл дверь. Второй, не дожидаясь хозяина, выскочил из дома и помчался к пляжу.

Доуги закричал ему вслед:

– Эй! Второй! Назад! Ко мне! Ко мне!

Но пёсик даже ухом не повёл.

Он мчался вперёд, не оборачиваясь, вперёд, намного обгоняя хозяина.

93

Берегиня вымокла до нитки. Мокрые пряди волос прилипали к лицу, лезли в глаза. Она отбросила их назад. Она долго искала и звала Верта, надеясь вопреки здравому смыслу, что сумеет разглядеть его в океане. Но волны всё росли, становились злее, и Берегиня уже всерьёз опасалась, что и её тоже смоет за борт. Лёжа на дне содрогавшейся шлюпки, она вся сжалась, чувствуя, как холодная вода заливает её ноги. Она обхватила плечи руками – теми, что не смогли удержать и спасти Верта.

Потеряла. Она потеряла своего Верта.

«Стрелка» болталась в огромных волнах, и Берегиня поминутно чувствовала, что какая-то сила отрывает её от дна шлюпки.

А что, если её тоже выкинет за борт? Она огляделась, и тут у неё вырвался крик ужаса. Огромный плавник! Он был совсем рядом.

Берегиня закрыла глаза. А когда снова открыла их, он исчез.

Что это было? А вдруг это морское чудище охотится за Вертом? Эта мысль напугала её сильнее самой мощной волны.

Берегиня со стоном ухватилась за скамейку и забилась под неё как можно дальше и как можно глубже.

94

Доуги видел, что Второй вне себя от волнения. Едва он открыл дверь, как пёсик выскочил за дверь и помчался прочь. Доуги немного постоял на пороге, чтобы глаза привыкли к темноте. Откуда-то издалека доносилось заливистое тявканье Второго, но вскоре шум волн со стороны пляжа совершенно заглушил его. Что такое творится с собакой?

Доуги отправился вслед за Вторым. Лунная ночь всё ещё была светлой, на звёздном небе только-только начали появляться облака. Неужели и впрямь приближается шторм? Второй ещё ни разу не ошибся. Но пока ничто, кроме необычно прохладного ветра, не предвещало бури.

И всё-таки Второй никогда не ошибается.

Надо пойти и проверить, всё ли в порядке. Но прежде всего найти сбежавшего пёсика. Доуги громко позвал его:

– Второй! Ко мне!

Доуги выдержал паузу, но так и не услышал в ответ знакомого «тяв-тяв-тяв!».

Где же он?

Доуги снова позвал:

– Второ-о-о-о-ой! Ко мне-е-е-е-е!

Он прислушался. До него доносился только шум волн, бившихся о песчаный берег. Отлив всё ещё продолжался. В лунном свете песок казался мягким и гладким, как шёлк, который разгладила отхлынувшая вода. Луна клонилась к западу. Через несколько часов она начнёт уходить.

Доуги почувствовал острое сожаление. Голубая луна. Кто знает, сколько времени пройдёт, прежде чем снова настанет ночь голубой луны? Несколько месяцев? Или целый год? Он снова почувствовал страстное желание спеть свою песенку для Синь. Песенку, в которой только три слова.

Доуги повернулся к луне спиной. Куда же подевался Второй? И вдруг, словно в ответ на его вопрос, раздалось «тяв-тяв-тяв!». Второй подбежал к хозяину. Доуги хотел погладить его, но тот отскочил от протянутой руки и побежал на этот раз в другую сторону.