Ночь грёз

– Ты – недоразумение! – тут же перебил его мужчина в треуголке, а затем отвесил подзатыльник. – Не смей мне голову склонять, салага! – выкрикнул капитан, переведя свой взгляд на второго. – А ты? Что, чёрт подери, тебе не нравится, а?! Ты лишь ребёнок, по сравнению со мной!

Каждые последние слова в речи он колоритно, но одновременно с этим и грозно, растягивал и глумительно улыбался, а голос его был чересчур груб.

– Но мне соро…

– А мне тогда триста сорок! – робко крикнул. – Работай молча и не смей приставать к моей команде…

– Но э…

– Иначе выкуплю тебя, бледный урод! Денег мне-е-е хватает!

Он убежал, то ли от страха, то ли от нежелания нажить на плечи проблем. Моряк в рваной рубахе, получив очередной подзатыльник, взял какую-то бочку и побежал к кораблю. Тирэль подошёл к смотрящему на своё громоздкое судно капитану. Услышав приближающиеся шаги, тот развернулся и посмотрел на низкого, по сравнению с ним, эльфа.

– А ты ещё что за черныш? – недовольно положив руки на пояс, рявкнул он. – Эльф, что ли, аль кань поганая?

Капитан фрегата был в возрасте около пятидесяти лет. Его голубые глаза бегали по остановившемуся подле него Тирельзару, он словно оценивал незнакомца, ловив в ответ аналогичное действие. Но лицо капитана было истинно нордское, – жёсткое и грозное. Как будто именно так, словно по его подобию, и должен выглядеть каждый представитель этого волевого народа. С возрастом успели появиться морщины, а светлая кожа стала заметно суше.

– Я волшебник, с Тау'Элунора.

Он снял капюшон.

– Да я уже понял. – не убирая руки, проговорил капитан. – Ну и чего тебе нужно, волшебник из славного Тау'Элунора? На желающего встать под мои суровые паруса ты явно не походишь.

«Неужели это действительно пираты?» – подумал Тир.

Меньше всего он хотел иметь дело именно с ними.

– Тирэльзар! – донёсся протяжный крик.

Капитан и волшебник посмотрели на звук. Это был подоспевший Соломон. Он, увидев обернувшегося эльфа, шустро спустился по ступеням лестницы и спешно направился к ним. Таро с бедуином, по неясным причинам, не было.

– Джерум там немного дебош устроил в лавке, сказал, чтобы мы ожидали его тут. – отчитался отдышавшийся фарианин.

– Якорь мне в зад! – почесав густую чёрную бороду, внезапно воскликнул яро шокированный норд.

Но это, в глубине души радостное восклицание, было скорее из-за неожиданности.

– Хо-хо-хо! Сулейман Маххумад ронад маль Фариан Раль'Араней! – подойдя к бедуину, продолжил он. – Собственной персоной! Здесь, в треклятом и прогнившем до дна смрадном Нилунаре! Как жизнь только умудрилась беспощадно закинуть тебя столь далеко?

«Не нравится мне это. – допустил про себя Тир. – Что-то сейчас будет… Надеюсь, до драки не найдёт».

– Оуэнн Джитуа! Ха, сколько лет, сколько зим, а ты так и не изменился! – растянув улыбку до ушей, удивился воин пустыни. – То долгая и запутанная история, уж много миновало годов.

– Путешествовать что ль подался, Отец Пустыни?

– В точку. Жизнь бывает несправедлива, нам ли не знать. Но… – вновь окинул глазами корабль. – Я так полагаю, теперь к тебе обращаться не иначе, как господин-капитан Кингард?

– Не нужно детских формальностей. Много лет, мой старый друг… Прошло много лет, а я не изменился, ровно, как и ты, прокляни это проклятье!

Раль'Араней улыбнулся.

– Но, да. – уверенно ответил Оуэнн Джитуа. – Теперь я не просто капитан, а настоящий, чёрт бы побрал душу, капитанище! Под тысячу человек на борту, не меньше!