Ночь грома

— Да, сэр. Мы можем прямо сейчас подняться к нему, вышибить дверь, войти и через пять секунд выйти, и дело будет сделано.

— Нет-нет, — остановил его преподобный. — Мало ли что. Пока старик там, ничего плохого от него не будет. Просто следите за ним и ждите. Если он так и не выйдет, дождитесь часов одиннадцати, когда мы начнем, а потом идите. И тогда уже черт с ним, полиции придется спешить в другие концы города, а улицы забиты машинами. Никто ничего не поймет. Вот когда вы разберетесь со стариком. Или тогда, когда ему вдруг вздумается куда-нибудь поехать. Вы увидите, как он выходит из дома и садится в машину. Тогда мы уже не будем знать, куда он направляется, и вот вы выходите и, пока старик заводит машину, вливаете ему по полной. Возьмите молоток. Пригвоздите этого типа к стене. Да, бах-бах-бах, и дело сделано. После чего уходите. Это будет так далеко, что никто ничего ни с чем не свяжет. Но это только на крайний случай. Лучше дождитесь начала веселья и лишь тогда улаживайте счета Грамли. Ты все понял, Верн?

— Все, папа.

— Господи, — пробормотал стоящий рядом Эрни, — это превращается в комедию с участием Адама Сандлера.[30] Полное сумасшествие. Только что приехал еще один тип. И что дальше, цирк?

Братья увидели, как кто-то поднялся на четвертый этаж и постучал в дверь. Через какое-то время дверь приоткрылась, и произошел неуклюжий обмен.

— Эти ребята всегда приходят не вовремя, — заметил Эрни, провожая взглядом почтальона, который спустился по лестнице и направился к своей коричневой машине.

Глава 29

— Что ж, ты постарел и растолстел, — сказал Боб.

Ник действительно несколько располнел, и его короткий «ежик» немного отрос. Долгие годы службы в ФБР избороздили его лицо морщинами, и еще появились очки в роговой оправе. Ник по-прежнему был в «форменном мундире»: черный костюм, белая рубашка и красный галстук, и, если присмотреться внимательно, можно было разглядеть проступающий под пиджаком пистолет в кобуре на правом бедре. Он убрал его на место, а Боб убрал свой пистолет.

— И ты тоже. Что у тебя с волосами? У тебя такой вид, словно ты встретил привидение.

— Наверное, так оно и было. Волосы побелели всего за две недели. Мне выдалось тяжелое времечко в Японии. Тамошние деятели пытались зарубить меня мечами, поэтому, чтобы привлечь их внимание, мне пришлось зарубить их. Я бы рассказал об этом подробнее, вот только тебе тогда придется меня арестовать.

— Поскольку я не видел ни одной ориентировки Интерпола, похоже, тебе снова удалось выйти сухим из воды. Кстати, у тебя есть разрешение на ношение этого пистолета?

— Нет.

— Отлично. Все тот же старина Боб. Я просто проверил.

— А как поживает твоя строгая женушка? Она по-прежнему хочет упрятать меня за решетку?

— Скорее, в дурдом. Так или иначе, Салли сейчас в Вашингтоне, работает в генеральной прокуратуре.

— Она меня всегда недолюбливала. Впрочем, меня мало кто любит, так почему она должна быть исключением?

— Если тебе интересно, я тоже тебя никогда особенно не любил.

— Вот что мне в тебе всегда нравилось, так это то, что ты находишься у самого основания пирамиды, поэтому я могу не обращать на тебя внимания. Да, кстати, а что ты делаешь в квартире моей дочери?

— Как она?

— Тебе известно, что с ней случилось?

— Ну, если не считать последние два дня, мне известно практически все. Я знаю, что Ники пришла в себя, но память вернулась к ней не полностью, так что разговаривать с ней пока что не имеет смысла. Но я обязательно с ней поговорю. И вот почему в этот самый момент команда федеральных маршалов[31] заступила на дежурство в клинике. Твоя дочь — важный свидетель федерального расследования, хотя она сама об этом не догадывается.

— Похоже, нам с тобой предстоит долгий разговор. Не возражаешь, если я принесу что-нибудь выпить?

— Нельзя пить и одновременно носить оружие. Не слишком удачная мысль.

— Я имел в виду совсем другое. Выпить фруктового сока или холодной кока-колы, чего-нибудь такого. Ты будешь?

— Нет, спасибо.

Боб достал из холодильника апельсиновый сок, а когда он вернулся, Ник уже сидел на диване. Боб устроился в кресле.

— Ну хорошо, старина. Давай поговорим. Кстати, я ужасно рад, что ты здесь. Тут все очень запутанное, и я даже наполовину не разобрался, что к чему. Но почему ты мне не перезвонил?

— Потому что мы имеем дело с чрезвычайно умным человеком. Я не знаю его возможности, но речь идет об очень опытном преступнике, обладающем поразительным техническим оснащением. Он мог узнать о готовящейся операции и даже проникнуть в нее. Так что я просто принял дополнительные меры предосторожности.

— Ты имеешь в виду водителя, верно?

— Да, водителя. Того человека, который пытался убить твою дочь. Гонщика.

— Он едва не добился своего.