Ночь Ягуара

– Эй, мы же вообще ничего не знаем об этих людях. Может быть, это фирменный знак. Некоторые банды перерезают горло и вытягивают язык через разрез, некоторые банды отрезают парню пенис и засовывают ему в рот. Ну а фишка этой шайки в том, чтобы выпотрошить жертву, забрать часть внутренностей и представить дело так, чтобы убитый выглядел растерзанным ягуаром. Может, они называют себя бандой ягуаров или еще как. Вообще хрен их, колумбийцев, знает, что им может взбрести в голову.

– Вот оно что; значит, ты думаешь, будто никакого ягуара вообще не было?

– Не совсем. Следы, конечно, были, но их вполне могли нанести палкой с отпечатком лапы ягуара.

– И то же самое с отметинами от когтей.

– Правильно.

– И повреждения жертвам нанесены холодным оружием, какой-то разновидностью клинка.

– Это возможно, но…

– То же самое ты думаешь насчет прыжка на высоту пятнадцати футов в окно виллы Кальдерона, а потом, когда дело сделано, перемахивания через десятифутовый забор.

– Возможно, парень был профи, альпинист или кто-то в этом роде.

– Отлично, Тито. Значит, колумбийский альпинист, псевдоягуар, убийца, имея в своем распоряжении лишь какой-то клинок, запросто взбирается по голой пятнадцатифутовой стенке. Повиснув на ней, он открывает окно, расправляется с Кальдероном, который вооружен, поскольку ожидает нападения, заодно приканчивает колумбийского охранника, тоже вооруженного и даже успевшего пальнуть. Потом он смывается от целой оравы вооруженных охранников, причем ни один из них его даже не видит, ибо больше в ту ночь стрельбы там не было, хотя ребята такого типа склонны выпускать по целой обойме по куда меньшему поводу. Это даже больше того, что способен проделать обычный колумбийский ниндзя, альпинист, псевдоягуар и убийца. С другой стороны, мы про него знаем две важные вещи.

– Какие?

– Ну, первое – он оставляет отпечатки пальцев. Полиция округа обнаружила прекрасную их подборку за железными воротами заднего двора дома, куда дал деру этот малый. Они не совпадают ни с одними из тех, кого им удалось найти, но не это главное. Этот парень выигрывает кубок года, но забывает надеть перчатки. Такой вот он забывчивый и небрежный, наш колумбийский ниндзя, альпинист, псевдоягуар и убийца.

– Ладно, и какова твоя версия?

– Ты не собираешься спросить меня, что второе?

Моралес глубоко вздохнул.

– Ты знаешь, Джимми, до этого момента я не понимал, почему каждый долбаный детектив Департамента полиции Майами тебя на дух не переносит, но…

– Но теперь ты можешь примкнуть к коллективу, – холодно бросил Паз, но тут же вспомнил, что недавно провел свыше двух часов в отделе среди людей, с которыми работал бок о бок более десяти лет, и ни один из них не удостоил его не то что слова, но и дружеского кивка. Поэтому он добавил: – Извини, Тито. Но эти двое субъектов подпортили мне настроение, и я сорвал досаду на тебе.

– Ладно, прощаю, – сказал Моралес. – Вот теперь я позволю себе вопрос простофили: что второе?

– В лаборатории полиции округа произвели анализ такого же отпечатка лапы, какой ты брал с места убийства Фуэнтеса, и по его глубине рассчитали вес того, кто его оставил. И получилось у них четыреста пятьдесят три с хвостиком фунта, ну конечно, плюс-минус фунт-другой. В твою версию о том, что там наследил кошачьими лапами какой-то парень, это не больно-то укладывается.

– Почему. Разве это не могли быть двое парней, вставших, скажем, на блюдо, или что-то в таком же роде?

– Ну да, конечно, пара парней. Пара долбаных, здоровенных парней, которых никто ни хрена не видел! Я так понимаю, они перебросили убийцу, этого забывчивого ниндзя-певдоягуара в окно и через забор, после чего сами попросту растворились.

– Ты хочешь сказать, что мы снова возвращаемся к дрессированному коту?

– Нет, я и сам сбит с толку.

Моралес вскинул глаза и перекрестился.

– Слава тебе господи! Оказывается, я не полный идиот.

– Черт! – выругался Паз. – Ненавижу это дерьмо!

– Какое?

– Это отдельный вопрос, Тито: я тебе расскажу, но только, чтобы все осталось между нами. Годится?

– Конечно. Валяй, выкладывай.

– Ладно, начнем с того, что месяц назад, близко по времени к убийству Фуэнтеса, но раньше, чем ты пришел ко мне, мне и Амелии начали почти каждую ночь сниться сны, в которых присутствовал огромный пятнистый кот. По моим догадкам, такого же рода сны преследуют и Лолу. Она, конечно, ни в чем таком не признается, но последнее время она не в себе, не спит и глотает уйму таблеток. Кроме того, я отправился к матушкиному сантес, и он раскинул на Амелию ифа. Знаешь, что это такое?

– А то! Гадание в сантерии.

– Правильно. Так вот, он был расстроен результатом и сказал, что Амелии грозит опасность со стороны какого-то хищного животного вроде льва. Потом я дал ей мой енкангуэ, и у нее сны прекратились, но не у меня. Да и Лола, вероятно…

Паз прервался, некоторое время молча смотрел перед собой невидящим взглядом, а затем с силой ударил кулаком по столу.