Ночь Ягуара

Кевин потащился за ней.

Дженни показала видеокамеру Мойе.

– Смотри. Она похожа на ту, что используют на телевидении, правда, я думаю, эта лучше. Так вот, я говорила, они собираются заснять тебя, чтобы твою историю можно было показать по телику.

С этими словами девушка направила камеру на Мойе. К ее огромному удивлению, он издал крик ужаса и выбежал из комнаты. Дженни в беспокойстве бросилась за ним.

– Что делать?

Кевин рассмеялся и сказал:

– Может быть, у него страх перед сценой. А что это за фигня насчет записи?

Дженни рассказала, о чем шла речь на собрании.

– Ну, это, конечно, ерунда, – равнодушно сказал он. – Так, дерьмовый пиар, и только.

– А у тебя есть более удачные идеи?

– У кого, у меня? Не, я просто рабочая пчелка. Так ты хочешь прогуляться?

– Конечно. Только верну на место эту штуку.

Когда Дженни вернулась в кабинет профессора с камерой, туда вошел Кукси и вопросительно на нее посмотрел.

– Я как раз показала Мойе, что такое видеокамера, – пояснила она. – Мы смотрели телевизор, и я сказала, что его тоже покажут по ящику, но он не понимал, и я, чтобы до него дошло, вынесла камеру. Но вот ведь какая ерунда получилась – он вдруг перепугался, будто я собралась его застрелить, и убежал. А вдруг он подумал, что это ружье?

– О, в этом я сомневаюсь. Вряд ли он знает, что такое ружье.

– Правда? Хорошо бы. И вот еще что: мы с Кевином хотим взять Мойе с нами в зоопарк. Это хорошо, а?

Памятуя о том, что за история вышла из прошлой встречи Кевина с Мойе, девушка почти ожидала отрицательного ответа, но Кукси эта идея неожиданно понравилась.

– Отличная мысль! – с улыбкой сказал он. – Уверен, это будет интересный опыт для всех.

Она нашла индейца в старом сарайчике, где он решил повесить гамак. Припав к земле, он бормотал что-то себе под нос, и в тусклом свете, пробивавшемся сквозь грязную крышу из гофрированного стекловолокна, выглядел нездоровым. Ей потребовалось некоторое время, чтобы убедить его пойти с ними и объяснить, что такое зоопарк.

Она мимически изобразила несколько типов животных – обезьяну, попугая, тигра, – в то время как индеец смотрел, не отрывая глаз. Наконец он собрал кусочки кости и перьев, которые вертел в руках, и положил их в плетеный мешочек, с которым не расставался. Она дала ему футболку с логотипом Альянса, а также уговорила надеть найденные в доме штаны-бермуды и резиновые шлепанцы. Потом они сели в «фольксваген» Кевина.

Дорога в зоопарк, находящийся в южном округе, заняла сорок минут, в течение которых Кевин, гоня на максимальной скорости, слушал запись «Металлики», в то время как Дженни разговаривала с Мойе. Индеец сидел между ними на сиденье, как послушный ребенок, глядя прямо перед собой. Похоже, он пребывал в трансе, хотя Дженни была уверена, что он понял то, что она ему говорила. Она надеялась, если она будет говорить с ним достаточно долго, он каким-то образом приобретет способность говорить по-английски. Был с ней такой случай – она проживала в доме с ребенком, который вообще не умел говорить, а она знай трещала с ним без умолку, и через некоторое время он стал выговаривать слово за словом. Дженни до сих пор помнила, как ей было приятно.

В Зоологическом обществе Флориды Руперт пользовался авторитетом, благодаря чему у них имелись бесплатные пропуска. Как только они оказались на месте, Кевин направился прямиком к служебному корпусу, чтобы узнать, где сейчас его приятель по имени Кирни, работающий в обслуге зоопарка.

– Ремонтирует какую-то трубу возле площадки общения, – сообщил Кевин, получив нужные сведения, и они пошли по дорожке в том направлении.

Стоял чудесный солнечный осенний день, по небу плыли легкие облачка, но, несмотря на это, зоопарк не был переполнен, что радовало. По дороге Дженни объясняла Мойе концепцию площадок общения.

– Там дети входят в контакт с животными. Общаются с ними. Играют, гладят.

Она погладила индейца по руке, показывая, что имеет в виду. Проходя мимо киоска, девушка купила содовой воды и сосиску и кукурузный початок. Она спросила Мойе, не хочет ли он поесть, и очень удивилась, когда он жестами отказался.

– Слушай, приятель, ты ведь вообще ничего не ешь. В чем дело, а?

Но тут Кевин увидел Кирни, стоявшего на коленях возле вделанного в тротуар коммуникационного люка.

Дженни равнодушно смотрела, как парни обмениваются приветствиями и обнимаются. Кирни, невзрачный, похожий на хорька коротышка в грязных черных пластиковых очках, со множеством пирсингов и татуировок, придававших ему сходство с дерьмовой рождественской елкой, Дженни совсем не интересовал, а когда Кевин велел ей показать индейцу зверей, пока он потолкует с другом о делах, она погрустнела. Знала Дженни их дела: наширяться или надраться. Говорить она, конечно, ничего не стала, но у нее возникло предчувствие, что в конечном счете ничего хорошего из этой поездки не выйдет – Кевин опять отмочит какую-нибудь глупость. Ее раздражение затронуло и Мойе: вечно ей приходится с кем-то возиться – то с детьми, то с животными. Теперь вот с этим тупым индейцем, с которым и поговорить-то нельзя…