Ночь Ягуара

– Видишь, какого цвета моя кожа? Те кубинцы, о которых идет речь, хотят видеть ребят с такой кожей только у плиты или с подносом. Они не водятся со мной или такими, как я, и не делятся с нами своими секретами.

– Но ты знаешь Кальдерона.

– Это как посмотреть. Я бы не сказал, что знаю его.

– Но он здесь не обедает. Я думал, это самый лучший кубинский ресторан в Майами. Что же, он не бывает в ресторанах? Или, может быть, предпочитает китайскую кухню?

– Много лет назад у него с моей матушкой были деловые отношения. Потом они расплевались. Вот и вся история.

– А что за отношения?

– Меня в подробности не посвящали. Можешь спросить у нее.

– М-да. Ладно, итак, что у нас есть по Кальдерону? Я ведь почему спрашиваю: у нас убийство и две хулиганские выходки, которые могут иметь предупреждающий или угрожающий смысл, и все эти деяния направлены против троих партнеров по предприятию, в котором четвертым совладельцем является Кальдерон. Мы попросили кое-кого зайти к Кальдерону: тот уверяет, якобы у него тишь да гладь. Дверей никто не царапал, ягуары на газоне не гадили. И все бы ничего, да только дверь у него новехонькая, только что сменили. Волей-неволей подумаешь, что неспроста. Итак… Хуан Кальдерон. Хороший малый, плохой малый, может быть, способный на насилие?..

– Ладно, майор, поддаюсь давлению: этот малый из тех, кого кубинцы называют gusano, червяк, – короче говоря, дерьмо дерьмом. Он и его папаша заявились сюда еще с первой волной иммигрантов с кучей наличных, скупили уйму всяких фирмочек, а потом нажили еще больше денег, давая в долг под грабительские проценты мелким кубинским предпринимателям. Эти деньги были вложены главным образом в строительные проекты и принесли еще больше барышей. Похоже, этим он занимается и сейчас. Способен ли он на насилие? Может быть, если уверен, что это сойдет ему с рук, или, если у него неудачный день, может со зла дать пинка прислуге. Но речь, как я понимаю, о том, способен ли он грохнуть партнера, вырезать из него ломтик-другой и сожрать без приправы, и тут я должен ответить – нет. Это не их стиль.

Олифант собрался было ответить, но в этот момент, прижимая к груди охапку меню, мимо прошла Амелия с группой из четырех человек, которых усадила за столик рядом. После этого она остановилась перед Олифантом.

– Все в порядке, сэр? – спросила она.

– Все просто замечательно, мисс, – сказал Олифант, расплывшись в улыбке.

Паз не помнил, чтобы когда-нибудь видел на его лице такую улыбку.

– За исключением того, – сказал Паз, – что я хотел бы, чтобы моя маленькая девочка села мне на колени.

– Папа, я работаю, – строго сказала она, после чего обратилась к Олифанту: – Можно, я пришлю официанта с меню десертов?

– Нет, спасибо, – сказал Олифант. – Знаешь, раньше у меня тоже была маленькая девочка, которая сидела на коленях у меня. Это было получше любого десерта.

– А что с ней случилось? – спросила Амелия.

– Она выросла и уехала.

Амелия оставила это без комментариев, сказала: «Я принесу ваш чек» – и ушла.

Олифант рассмеялся и покачал головой.

– Строгая, однако, особа.

– Да, деловая. Впрочем, я начинал свой бизнес в таком же возрасте. Правда, это был нелегальный бизнес, но, надеюсь, мы беседуем не для протокола. Послушайте, майор…

– Называй меня Дуг. Ты больше не работаешь у меня.

– Дуг, я бы хотел помочь, честно, но я и правда не вожусь с этой компанией.

– Ладно, – сказал Олифант. – Но если что-нибудь надумаешь, дай знать, хорошо?

Судя по тону и выражению лица майора, было совершенно очевидно – по его глубокому убеждению, Паз о чем-то умалчивает.

В тот день, как обычно почти каждую среду, три уцелевших партнера компании «Консуэла» завтракали в Банкирском клубе. Люди – мужчины в дорогих костюмах и несколько женщин – улыбались им, останавливались поговорить, жали руки, но трудно было сказать, то ли это своего рода ритуал, означающий принадлежность к стае, то ли первые, пробные укусы шакалов, собирающихся растерзать умирающего хищника. Немножко и того и другого, подумал Йойо Кальдерон, улыбаясь в ответ и протягивая руку. Ему не понравилось, как выглядит Ибанес, старый, усталый и напуганный.

Впрочем, даже Гарса, обычно производивший впечатление стремительной, коварной акулы, выглядел не лучшим образом: лицо было одутловатым и бледным, движениям не хватало привычной уверенности и энергии. Он уговорил коллег выпить еще по коктейлю, и спиртное немного взбодрило их, помогая скрыть внутреннюю неуверенность, как дешевая краска на старом автомобиле. Во всяком случае, это позволяло показать присутствующим, что дела у них в порядке, а как полагал Кальдерон, в данной ситуации это уже что-то. В бизнесе, особенно в бизнесе, который ведется в тесных рамках кубинской эмигрантской общины, видимость – это девяносто процентов успеха. Партнеры заказали свой обычный ланч – здоровенные порции дорогостоящего протеина – и сделали вид, будто с аппетитом налегают на еду. Обслуживающий персонал, конечно, знал, как мало из заказанного съедается на самом деле, но кто принимает в расчет обслугу?

– И когда это началось? – спросил Гарса.