Ночь ястреба

Поскольку Люгер склонился над ведром под раковиной, установленные в кухне телекамеры не показали его в таком состоянии.

Дэвид никак не мог понять, что происходит, температуры не было, чувствовал он себя вроде нормально, да и яблоко сначала показалось вкусным. Он снова понюхал его.

— С вами все в порядке, Иван Сергеевич? — любезно поинтересовался Габович, возвращаясь в гостиную.

— Иван кто?

«Боже, благослови Америку... Дэвид Люгер...»

И тут же нахлынули другие воспоминания.

"— Если мы откроем здесь стрельбу... — начал Ормак.

— Вряд ли у нас будет выбор", — отозвался Макланан.

«А что, если и впрямь удастся вырваться», — подумал Люгер".

Воспоминания уже невозможно было остановить. Люгер закрыл глаза, пытаясь отогнать их. «Что происходит? — подумал он, ощутив приступ боли. — Я схожу с ума? Схожу с ума?»

"— Но как вырваться? Половина экипажа ранены, самолет изрешечен, кругом русские...

— Они хотят захватить нас, — услышал Люгер в наушниках голос Ормака. — Патрик, ну же, быстрее..."

— Иван?..

«Вы лейтенант Дэвид Люгер, ВВС США. ВВС США... Не Озеров».

Как доктор Камински назвал уборщика? Билетрис? Люгер попытался притупить боль и вспомнить точно, что сказал рабочий. «Вы — не Озеров». И что-то еще насчет наркотиков...

Люгер взглянул на яблоко, которое швырнул в ведро. Все начало сходиться, приобретать смысл. Шприц. Антидот. Плохо ему стало из-за яблока, которое Камински наверняка отравил. Или кто-то другой отравил. И когда яд встретился в его организме с антидотом...

Он повернулся к Габовичу.

— Я просто выбросил яблоко, доктор Камински, — сказал он по-русски. — Желудок не принял. А теперь давайте вернемся к работе, ладно?

Габович внимательно посмотрел на Люгера. Если не считать небольшой слабости и легкой растерянности, он выглядел совершенно нормально. И все же... Что-то в глубине души подсказало Габовичу, что наблюдение за Люгером следует усилить.

Если бы у генерала было время, то, пожалуй, он рискнул бы попытаться заново полностью перепрограммировать сознание Люгера. Потратить еще несколько лет, чтобы уничтожить последние остатки личности Люгера и создать его заново. Никто еще не выдерживал повторного перепрограммирования, но у Люгера были задатки для этого. По крайней мере, это был бы интересный эксперимент. Но — времени нет. И Люгеру вскоре предстояло умереть. Через несколько недель — когда будет завершен проект «Физикоус-170». Ведь никто не знает, что Люгер здесь. А руководству СНГ может не понравиться, что для создания военного самолета был использован иностранный инженер, прошедший психологическую обработку. К середине весны великий Иван Сергеевич Озеров исчезнет так же загадочно, как и появился.

* * *

Тренировочный лагерь спецназа

морской пехоты Кемп-Леджен, Северная Каролина,

28 марта, 08.35 по среднеевропейскому времени.

— Я недоволен вами, джентльмены, — крикнул в мегафон инструктор, старший сержант морской пехоты Крис Уол. — Вы значительно поколебали мое мнение о ВВС США, джентльмены. Если уж вы лучшие из лучших, то моя страна находится в серьезной опасности, джентльмены.

Инструктор Уол стоял на вершине высокой бревенчатой стены, наблюдая, как трое мужчин продолжали выполнять упражнения «Начального курса» — самые простые из упражнений по преодолению полосы препятствий в тренировочном лагере спецназа морской пехоты в Кемп-Леджене. Каждые полгода морские пехотинцы из экспедиционного отряда начинали здесь проходить курс специальной подготовки, который длился полные шесть месяцев. В год — только две группы, поэтому все стремились попасть в этот лагерь. В основе курса лежала подготовка к выполнению восемнадцати «нестандартных» боевых задач, которые могли быть поставлены перед морскими пехотинцами: десант и операции поддержки особой сложности; тайные операции; контрразведывательные и боевые операции в городских условиях. После завершения подготовки морские пехотинцы считались готовыми к проведению специальных операций и направлялись служить на Тихий океан или в район Средиземного моря.

«Начальный курс» не включал собственно физическую подготовку, так как прибывавшие в лагерь морские пехотинцы были уже в этом плане отлично подготовлены, да и весь этот курс считали очень легким. Он имел прежде всего психологическое значение, в него, например, входило такое упражнение: надо было двигаться на высоте в несколько десятков футов над ямой с водой. И эта яма глубиной четыре фута казалась не такой уж безопасной, когда человек находился над ней на высоте в два-три этажа.