Ночь, когда огни погасли

– Нужно насыпать полный стакан сахара. Если рассыплете на стол, не смахивайте на пол. Остатки можно завернуть в пищевую пленку и утром положить в кофе. Все в хозяйстве пригодится.

Прежде чем Мэрили успела достать ручной пылесос, привезенный из дома и теперь стоявший на кухонной стойке, Лили вдруг заявила:

– Я закончила с окрой. Можно я насыплю сахар?

– Конечно, – сказала Мэрили, радуясь, что удалось отвлечь дочь от ноутбука. Потом спросила Душку:

– А где рецепт? Я пока могу отмерить остальные ингредиенты.

– Нет никакого рецепта. Меня научила этому бабушка по отцовской линии. Она не умела писать, поэтому я просто смотрела на нее и научилась. Никогда не считала нужным это записывать.

– Вот, значит, какими раньше были дети? – спросила Лили, всецело сосредоточившись на том, чтобы насыпать в мерный стакан точное количество сахара. На этот раз Мэрили не сомневалась, что заметила улыбку.

– Когда живешь на ферме, остается не так-то много времени на учебу. Особенно у девочек. А когда приходит пора собирать урожай – ни у кого. – Душка посмотрела в окно над раковиной, и улыбка сошла с ее лица. Она смотрела на лес.

– Столько всего изменилось с тех пор. Иногда я думаю…

Не договорив, она принялась наполнять водой маленькую кастрюлю, потом поставила ее в духовку и зажгла газ.

– О чем вы иногда думаете, тетя Душка? – Мелодичный, звонкий голос Лили прозвучал в тихой кухне непривычно громко.

Душка отошла от духовки, вновь посмотрела в окно.

– Иногда я думаю: понимают ли теперь люди, что значит жертва?

– Я знаю, что значит жертва, – взволнованно заговорила Лили. – Мы на той неделе проходили это слово. Оно значит – отдавать кому-то что-то, не чтобы что-то получить взамен, а просто чтобы помочь другому.

Пожилая женщина долго молчала, глядя в окно. Потом сказала:

– Да, верно, – и, повернувшись к Мэрили: – Когда вода в кастрюле начнет закипать, выключите газ, положите в миску полкуска масла и поставьте его на кастрюлю. Оно должно размякнуть, но не расплавиться. И поживее, потому что я не собираюсь сидеть тут весь вечер. В восемь начнется моя передача.

– Неужели у вас нет видика? – удивилась Лили. Ее мать доставала масло из холодильника. – Вы могли бы смотреть свои передачи в любое время и без рекламы.

Душка моргнула:

– Мне нравится реклама. Во время нее можно встать и пройтись по гостиной, тогда и шагов наберется сколько надо.

Лили и ее мать переглянулись. Сделав все, как велела Душка, Мэрили спросила:

– Что дальше делать?

– Слушать и запоминать, потому что два раза я не повторяю. – Она протянула ей тарелку, полную муки. – Нарежьте окру кусочками в полдюйма и обваляйте в муке. Когда справитесь с этим, стряхните остатки муки в сито, а потом займемся яйцами и кукурузной мукой.

– Знаете, сейчас продают панировочную смесь, так что можно не возиться с…

Мэрили не договорила. Увидев выражение лица Душки, взяла миску. Они отмеряли, мешали и лепили в абсолютной тишине, лишь время от времени прерываемой указаниями Душки. Лили потихоньку вновь уползла к ноутбуку. Мэрили подчинялась приказам с исполнительностью солдата, благодарная и в то же время злая. Она злилась на Душку за такое поведение, злилась на себя, что позволяет так с собой обращаться. Злилась на мать, не посчитавшую нужным делиться с ней секретами кулинарного мастерства, а потом, когда погиб Дэвид, переставшую обещать, что научит ее потом. Будто его смерть была недостаточным наказанием.

Спина мучительно болела, когда они наконец вынули из духовки последнюю порцию печенья и покончили с обжаркой последних кусочков окры. Мэрили хотела попросить Душку вновь повторить рецепт, чтобы она могла записать, но тут Лили спросила:

– Мам, ты знаешь, что такое блог?

Мэрили почесала нос локтем, потому что руки были в рукавицах.

– Не слежу за ними, но что такое, знаю. А тебе зачем?

– Бейли Блэкфорд говорит – появился новый блог про Свит-Эппл, и я знаю людей, про которых там пишут.

– Правда? Как называется?

– «Правила игры». Мама Бейли думает, он про семьи с детьми, которые целыми днями занимаются спортом. Но мне кажется, не только об этом.

Мэрили нахмурилась, еще не поняв, о чем говорит Лили, но впечатлившись ее проницательностью.

– Кто автор?

– Никто не знает, потому что он подписывается просто «Ваша соседка», но миссис Блэкфорд считает, это мама кого-то из Виндвудской академии, потому что он очень много о ней знает. Это называется «а-но-ним-ный» – когда никто не знает автора. – Она нахмурилась. – Бейли считает, не надо тебе рассказывать.

– О блоге? Почему? Там что-то плохое?

Лили понимала, что слово «плохое» означает нецензурную лексику, обнаженные тела, наркотики и все остальное, что она вкратце увидела в «Крестном отце».

– Не знаю, я еще не читала. Бейли говорит, что пришлет мне ссылку. Ты почитаешь?

Складка на лбу, пропавшая на время кулинарного урока, вновь прорезалась.

– Да, конечно. Я первая, хорошо? Просто выясню, нет ли там чего-нибудь неподходящего для десятилетней девочки. – Наклонившись, она поцеловала дочь в макушку. – Спасибо, Лили. Спасибо, что рассказала мне.