Ночь, когда Серебряная Река стала Красной (ЛП)

"Хватит. Разве я не сказал?" За его словами последовал резкий щелчок.

За резким щелчком последовала такая же резкая, такая же короткая вспышка боли… а затем полное онемение, омертвение плоти, настолько полное, как будто его тело перестало существовать.

Паника подстегнула его, паника, когда не было ни черта, куда идти, и ни черта, что делать. Он не чувствовал ни рук, ни ног, ничего, кроме смутного ощущения быстрого, мягкого стука, который, как он вдруг понял, был его собственным сердцем, бешено колотящимся в груди. Выполняющее свою работу, пульсирующее кровью по его венам.

"О, черт, Бертран", — сказал Гас. "Зачем ты это уже сделал?"

Он не мог чувствовать, не мог пошевелиться, ни одна его часть ниже ключиц. Как и предсказывал Бертран. Легкие тоже каким-то образом продолжали работать, втягивая и выдувая сухие глотки воздуха. Резкий шепот — это все, что вырвалось из его губ.

"Он бы создал нам трудности. И у нас уже есть два объекта для сравнения. Помогите мне перенести его на стол, вот парень".

Тревис едва понимал, как его поднимают. Все, чем он мог двигать, — это головой, из стороны в сторону или вверх-вниз в рывковых подергиваниях… глаза, бешено мигающие… челюсть, работающий рот, горло, напряженное для этих резких шепотов…

"Ублюдки… парализован… " Если бы он мог повысить голос, поднять крышу, поднять тревогу! Хоть что-нибудь! Хоть что-нибудь! Что угодно, кроме того, чтобы его бесцеремонно подняли с пола и бросили на третий стол, как говядину на мясной прилавок…

"Будь я проклят", — заметил Гас.

"Вполне вероятно, что так и будет, если наш дорогой друг Джозефия выскажет свое мнение по этому поводу".

"Я не имею в виду Нечестивого Джо и всех нас, попавших в ад к Сатане. Я имею в виду, что эта твоя милая болтовня и впрямь подгадила этому законнику, не так ли? Он ничего не чувствует!" Грязный палец с облезлым ногтем ткнул Тревиса в лицо. Он, как мог, отпрянул от него. "Но ведь почувствовал, не так ли?".

"Блядь…ты…. "

Они расположили его так же, как Нэн и Чарли, хотя в его случае не было необходимости пристегивать его. Его голова тяжело болталась, нависая над краем стола, и простое усилие удержать ее в ровном положении было для него слишком тяжелым. С этой перекошенной набок точки зрения он видел всю комнату, расположенную в согнутом положении, видел слезы Нэн и детский ужас Чарли, продолжавшего бесполезно извиваться.

"Отлично", — сказал Бертран. Отступив назад, он осмотрел сцену, затем посмотрел на свои карманные часы. "Времени еще много. Ну что, приступим?"

"Только если вы пообещаете избавить меня от урока истории. Большие топоры, мечи для королев, подскочившие француженки с дроп-блейдами… "

"Гильотины…"

"Что за хрень. Суть в том, что мы отрубаем головы. Чем быстрее, тем лучше, лучше одним ударом. Никаких ножовок или пил, это слишком долго".

Бертран фыркнул. "Ладно, обойдемся без предания о палаче. Если вы готовы?"

Они не могли этого сделать, этого не могло быть! Дурной сон, вот и все! Он съел что-то не то, и от этого у него начались кошмары. В любой момент, знал Тревис, он снова проснется. Только на этот раз по-настоящему, а предыдущее пробуждение будет лишь обманом его спящего разума.

Он проснется холодный, весь в поту, но в безопасности, один в своей постели, в своей знакомой комнате над офисом шерифа, и все это растает, как утренний иней под лучами восходящего солнца.

В любой момент! В любой момент, сейчас!

Он проснется, сможет снова чувствовать свое тело, сможет двигать конечностями. Он не будет лежать здесь боком к мертвой говядине, пока этот ублюдок в щегольском костюме чинно восседал за одним из небольших столов, с карманными часами в левой руке и ручкой в правой, перо которой было направлено на бухгалтерскую книгу, перевернутую на свежую страницу. Он не стал смотреть, как другой ублюдок выбрал тесак, сделал им несколько пробных взмахов и повернулся к Нэн и Чарли.

"Что ты думаешь первым?" спросил Гас. "Женщина или ритарда?"

"Либо то, либо другое", — сказал Бертран, делая ручкой пометки. "Полагаю, было бы невежливо заставлять леди ждать".

"Ты…проклятый… " — простонал Тревис.

"Держи себя крепче", — сказал Гас Нэн, пока она извивалась в ремнях. "Не хотелось бы сделать из этого грязную работу".

Ее выпуклые, умоляющие глаза встретились с глазами Тревиса. Гас поплевал на ладони, потер их и поднял самый большой тесак из кухни "Кукпот". Его отточенная кромка ярко блестела. Очень, очень ярко. Ярко. Слишком яркий для сновидения.

"Один чистый удар…" начал Бертран.

"Я знаю, знаю, черт побери, я все время так делал с цыплятами".

"Нэн!" прохрипел Тревис.

Взмах и удар, лезвие опустилось. Пробив шейную кость, рассекая плоть, оно вонзилось в столешницу с решительным ударом. Голова Нэн, волосы, собранные в косички, упали прямо с внезапно покрасневшей и задымившейся шеи. Ее тело дернулось один раз, мощным рывком, так, что сотрясся стол. Ее голова упала в таз для посуды, стоявший внизу.