Ночь, когда шел дождь

Кристен застонала от ощущения почти физической боли, ее сдержанность куда-то улетучилась, уступив место взрыву страсти. Когда горящий рот Джошуа впился в ее губы, Кристен поняла, как изголодалась по своему мужу, и могла только стонать и цепляться за него. Ее соски уперлись в его теплую грудь, а его руки стиснули ее едва прикрытые ягодицы, соблазняюще прижав низ ее живота к твердой мужской плоти. Затем Джошуа перекатил ее под себя, его поцелуи стали требовательнее, а язык пробрался в глубину рта, и тут вдруг Кристен услышала какой-то хлопок, а Джошуа напрягся и резко отодвинулся. Они оба в растерянности сели, и Джошуа, подобрав пляжный мяч, бросил его двум смеющимся ребятишкам, которые неслись к зонтику Джошуа и Кристен.

– Извините, мистер! – крикнул один из них, ловя мяч, и, хохоча, они быстро убежали.

– Могу поспорить, они очень разочарованы. – Джошуа мрачно смотрел вслед детям. – По-моему, эти маленькие монстры специально запустили в меня мячом. Конечно, очень смешно, – добавил он, когда Кристен тихонько хихикнула, – ведь они попали не по твоему заду. Я не сделал тебе больно, когда вскочил с тебя?

Она хотела было сказать, что в пылу страсти он делал гораздо более неприятные для нее вещи.

– О, все нормально, – проглотив свой провокационный ответ, успокоила его Кристен с жалкой, вымученной улыбкой.

– Тогда иди сюда, мы еще не кончили.

Взяв Кристен за руку, Джошуа притянул ее ближе, но пальцы Кристен задрожали в руке Джошуа, и она окаменела, не желая заниматься любовью с Джошуа до тех пор, пока не будет готова полностью довериться ему, считая, что иначе это будет бесчестным и несправедливым по отношению к ним обоим.

– Прошу тебя, Джошуа. – Она умоляюще взглянула на него потемневшими глазами. – Не здесь и... не сейчас.

Долгое мгновение Джошуа смотрел на Кристен, читая в ее глазах одновременно и желание и страх, а потом выпустил ее руку и погладил по щеке.

– Я не хотел испугать тебя, детка. Знаешь, когда мы снова будем заниматься любовью, то это будет только по твоему желанию.

– Я это знаю, – прошептала Кристен, встретив его обжигающий взгляд и с трудом проглотив комок в горле. – И еще я знаю... – поспешно добавила она, чувствуя, как колотится у нее сердце, – я хочу сказать... я не забыла, что именно я пришла к тебе ночью.

Джошуа посмотрел на Кристен, она – на него, и взгляд, которым они обменялись, был столь эмоционально напряжен, что они оба не выдержали и отвернулись друг от друга.

Позже, когда они рука об руку возвращались к машине, Кристен все еще была ошеломлена сладостной силой влечения, вспыхнувшего между ними.

«Когда мы снова будем заниматься любовью...» Да, они оба каким-то непостижимым образом знали, что речь идет о «когда», а не о «если».

Кристен чувствовала, что стала лучше понимать Джошуа и больше доверять ему, особенно после разговора на пляже, когда он рассказал ей о том, как воспитывался. Безусловно, взаимопонимание не могло сразу решить все их проблемы, ведь, как признался сам Джошуа, он имел привычку поступать по-своему, но Кристен заметила в нем первые признаки перемен. Он не принуждал ее к сексу, а, напротив, предоставил ей полную свободу строить их взаимоотношения. Кроме того, он прекратил ссориться с ней из-за ее работы. Возможно, Джошуа начинал пересматривать свои позиции, и Кристен молилась, чтобы это так и было.

Одновременно с тем, как Кристен сближалась с Джошуа, она совершенно непреднамеренно все больше узнавала о мужчине, живущем на Семнадцатой улице. Каждый день в начале шестого вечера Кристен везла Тедди на прогулку к дому Ричардса, и в этот же час Джеймс практически неизменно приезжал домой с работы. Он перебрасывался с Кристен несколькими фразами о погоде, о том, как быстро растет Тедди, и о том, что городу необходимо залатать большие трещины в тротуарах. Кристен чувствовала, что ее тянет к Джеймсу, и, казалось, была бессильна сопротивляться желанию гулять возле его дома. Она боялась, что сама напрашивается на оскорбление, но в то же время понимала, что до тех пор, пока она не скажет ему, кто она, ей ничто не угрожает. Она могла побольше разузнать об этом человеке, не представляясь ему, а затем навсегда перестать с ним видеться, если она примет такое решение, и он так никогда ничего и не узнает. Эти рассуждения успокаивали Кристен и придавали ей уверенности в себе; она считала, что, пока все это оставалось ее тайной, ей не грозила опасность запутаться – во всяком случае, в этом она пыталась убедить себя.

«А что, если я не смогу перестать видеться с Джеймсом Ричардсом?» – задавалась вопросом Кристен. Несмотря на все ужасы, которые ей наговорили про него – что он человек без совести и чести, что он, бросив жену и маленького ребенка, открыто жил с любовницей, – Кристен обнаружила, что симпатизирует Джеймсу Ричардсу, хотя ей меньше всего на свете хотелось полюбить этого человека.