Ночь, когда цветет папоротник (СИ)

- Какой поворот направо? - вдруг спросил в растерянности идущий впереди Джон. Он останавился, с каким-то ужасом понимая, что забыл дорогу.

- Второй, - слабо ответил Стайлз. Этот путь от кованных ворот кладбища до аккуратной могилки на окраине небольшой полянки был будто вырезан на его подкорке. Он мог бы пройти его с закрытыми глазами.

- Точно, - рассеяно согласился Джон. Он, как и его сын, бывал здесь лишь раз в год. Не потому, что времени не было или желания, просто… все еще слишком тяжело.

Втроем они пошли дальше. Нашли серую, гранитную плиту, на которой золотом были написаны имя “Клаудия Стилински” и годы жизни. Джон первым положил к изголовью цветы, после как-то неловко прикоснувшись к холодному камню, чтобы поприветствовать свою жену. Стайлз в это время смотрел куда угодно, только не на отца: осматривался, ища изменения, но место это было заколдованным, время здесь навсегда остановилось, и ничего не менялось. Он перехватил внимательный взгляд Дерека и постарался улыбнуться ему, чтобы разгладить складку между его нахмуренных бровей.

- Я в порядке, - повторил он и с долей удивления отметил, что это действительно так. Он будто успел перегореть, пока шел сюда, и сейчас внутри была долгожданная, ничему необязывающая пустота. Сердце билось ровно, когда он подошел и положил букет рядом со вторым. Погладил кончиками пальцев верх плиты. Тот был чистый, без пыли, вокруг никакой грязи, сорняков, запустения. Лейхи постоянно следят за кладбищем, моют надгробные плиты и ограждения, сажают цветы, подметают дорожки, подстригают кустарники. Лейхи маскируют под красотой все уродство этого места, чтобы приходящие сюда люди могли малодушно обманываться, воспринимая кладбище всего-навсего как сад камней, где приятно побродить, отдохнуть и помолчать, слушая пение птиц и шелест листвы.

- Лилии? - спросил Дерек.

- Мама их любила, - ответил Стайлз. Он обнял волка под руку, прижавшись щекой к мягкой коже куртки. Смотрел, не отрываясь, на букеты. И ни о чем не думал. В голове, как и на душе, было пусто.

Джон взглянул на них, встретившись взглядом с Дереком. Было так странно видеть его здесь, осознавать его как часть их семьи. Раньше были только Джон и Стайлз, а теперь появился этот волк, который когда-то очень давно помогал Клаудие, борясь за ее жизнь, а теперь изо всех сил старался спасти его сына. Джон был благодарен ему - за все. И он был рад, что Дерек теперь с ними. Пускай он никогда не увидит внуков и будет чувствовать себя ужасно неловко, представляя своего сына на четвереньках под здоровенной псиной, но Стайлз был счастлив со своим волком, и это большее, о чем Джон смел мечтать.

- Знаешь, - вдруг произнес Дерек, опустив голову и взглянув на взъерошенную макушку парня, - а я тебя видел, когда ты еще под стол ходил.

Стайлз пораженно вскинул на него глаза, открыв рот:

- Как это?!

- Отец потащил меня с собой посмотреть на тебя, - рассказал Дерек, улыбаясь, - он встретился с твоими родителями, и ему было любопытно взглянуть на их сына. А поскольку он не знал, где младшая школа, мне пришлось поработать экскурсоводом.

- Ооо… - Стайлз от такой неожиданной новости лишился дара речи, что случалось с ним крайне редко. Обычно заткнуть его получалось только едой (и то не любой), кляпом (наверняка со стопроцентным успехом, он еще не пробовал), языком Дерека (сразу и безотказно) и, пожалуй, еще его членом. Обоими членами, да. Стоп, кажется, он сбился с мысли. - И как впечатления?

- Кхм, - Дерек задумался, - глядя на тебя, подумал, что никогда не захочу детей.

Джон тихо рассмеялся, Стайлз громко и обиженно засопел. Он не виноват, что был таким энергичным ребенком! Это все гены, это все они виноваты!

- А теперь ты их хочешь? - брякнул Стайлз раньше, чем себя остановил. Но поздно, деваться некуда, вопрос прозвучал, и, сглотнув, он робко поднял глаза на Дерека, стараясь не обращать внимания на отца. Очень стараясь.

Дерек внимательно на него смотрел.

- Хочу, - он не стал врать и лукавить. - Я хочу от тебя детей.

Он произнес это с такой серьезностью, что Стайлз растерялся. И почему-то ему вдруг стало очень, очень жарко.

- Но… я ведь… - он проклял свою бледную кожу, которая стопроцентно покраснела, выдавая его с потрохами. - Я ведь парень. Я не могу…

Дерек коротко взглянул на Джона, шериф тут же отвернулся, внезапно заинтересовавшись трещинами на могильной плите, но волк все равно чувствовал исходившие от него эмоции, и скрыть их от него отец Стайлза не мог. После чего Дерек снова посмотрел на парня и сказал:

- Ты можешь.

У Стайлза отвисла челюсть - он даже не смог вернуть ее на место. Первым обрел способность говорить Джон, который больше не мог делать вид, что его тут нет:

- Что это значит? - с трудом справляясь с волнением, спросил он.

Дерек вздохнул. Да, они уже давно и много раз затрагивали неизбежно эту тему, но волк всегда уходил от ответа, считая, что время еще не пришло. Итак, оно пришло, зато место для разговора… Но деваться некуда.