Ночь, которая умирает

— Но ведь в этом нет никакого смысла. Что может собой представлять квадратный корень из минус единицы, если брать его в психологическом понимании? Значит… — говорящий производил в уме быстрые вычисления, как и большинство присутствующих… — получается, что нервные синапсы смыкаются не более и не менее как в четырех измерениях.

— Именно так, — раздался еще один голос. — Если воздействовать на сквид сегодня, то его реакция последует вчера. Вот что должны означать эти мнимые величины. Кометный газ! И ничего больше.

— Дело в том, что Тан Порус — особенный человек, — снова вмешался Харидин. — Вы полагаете, что его интересовало, как много мнимых величин возникло на промежуточных стадиях, если все они в конечном счете свелись к квадратному корню из минус единицы? На самом деле, ему требовался конечный результат, сводившийся к простенькому выражению, которое может объяснить эти непонятные приступы сонливости. Что же касается их физической природы — какое это имеет значение? Математика всего лишь инструмент, не более.

Последовало длительное молчание: удивленные присутствующие обдумывали услышанное.

Тан Порус занимал отдельную каюту на борту новейшего и самого шикарного межзвездного лайнера. Перед психологом стоял смущенный молодой человек, которого Порус не без удовольствия осматривал. Он был в поразительно хорошем настроении и, пожалуй, впервые за всю свою жизнь не выходил из себя, давая интервью деловитому представителю прессы.

Репортер в свою очередь молча изумлялся приветливости ученого. На собственном горьком опыте он убедился, что ученые в большинстве своем недолюбливают репортеров, а психологи — в особенности, и часто используют их в качестве объектов для отработки своих методов, вызывая убийственно смешные для окружающих реакции.

Журналист вспомнил, как однажды старикан с Канопуса убедил его, что величайшее наслаждение — жить на деревьях. Тогда потребовалось двенадцать человек, чтобы стащить его с вершины, а специальный психолог приводил в порядок его рассудок.

Сейчас же он имел дело с самым великим из психологов — Таном Порусом, который деловито отвечал на вопросы, как и полагается нормальному живому существу.

— И еще, профессор, — продолжал расспрашивать репортер, — я хотел бы узнать, как следует понимать эти мнимые величины. Не в математическом смысле, — торопливо добавил он, — тут мы верим вам на слово, а, так сказать, генеральную идею, понятную среднему гуманоиду. Я слышал, что у сквида четырехмерный мозг?

Порус взревел.

— О Ригель! Четырехмерная чепуха. Если говорить чистую правду, то мнимые величины, вызывающие столь удивительные фантазии у общественности, на самом деле свидетельствуют лишь об определенных аномалиях в нервной системе сквида. Но каких именно, я не знаю. С точки зрения основополагающих законов экологии и микропсихологии, ничего необычного в обнаруженном не было, Очевидно, ответ нужно искать в атомной структуре мозга этого объекта, но тут я бессилен. — В голосе Поруса появились презрительные нотки. — Ядерные физики настолько отстали от психологов, что нет смысла просить их разобраться в этом нюансе.

Репортер яростно записывал. Завтрашний заголовок уже сформулировался у него в голове: «Прославленный психолог обвиняет физиков-ядерщиков!»

И тут же возник заголовок для послезавтрашнего номера: «Оскорбленные физики разоблачают прославленного психолога!».

Научные распри пользовались большой популярностью в прессе, в особенности те, что случались между физиками и психологами, переносившими друг друга с трудом.

Репортер поднял сияющие глаза на Поруса:

— Профессор, вы, конечно, знаете, что гуманоиды Галактики очень интересуются личной жизнью ученых. Надеюсь, вы не обидитесь, если я задам вам несколько вопросов относительно вашей поездки домой, на Ригель-IV?

— Валяйте, — добродушно согласился Порус. — Скажите им, что я впервые за последние два года выбрался домой и сейчас нахожусь в предвкушении отличного отдыха. Арктур несколько желтоват для моих глаз, и обстановка здесь слишком шумная.

— Это правда, что дома вас ждет жена?

Порус закашлялся:

— Мгм, да. Самая очаровательная малышка во всей Вселенной. Можете записать: мне очень приятно, что я ее скоро увижу.

— Тогда почему вы не взяли ее с собой на Арктур?

Выражение добродушия частично испарилось с лица ученого:

— Работать я предпочитаю один. Женщины хороши, когда они на своем месте. К тому же мое представление об отдыхе — это отсутствие посторонних, я люблю иногда побыть в одиночестве. Этого, пожалуй, не записывайте.

Репортер отложил блокнот и посмотрел на своего миниатюрного собеседника с нескрываемым восхищением.

— Скажите, профессор, но каким образом вам удалось оставить ее дома? Надеюсь, это не секрет? — Он проникновенно вздохнул и добавил: — Очень скоро это могло бы мне пригодиться.

Порус хохотнул:

— Так и быть, сынок, скажу. Если ты первоклассный психолог, то должен быть хозяином в собственном доме.

Интервью подошло к концу, репортер собрался уходить, но внезапно Порус схватил его за руку. Зеленые глаза профессора сделались маленькими и злыми: