Ночь которая умирает (сборник)

Будущее не сулило ничего утешительного. Не такто просто найти работу оказавшемуся не у дел гонщикуиспытателю, если к тому же он потерял квалификацию. А я утратил главное — уверенность в себе. Я стал бояться скоростей — после той аварии на гонках, когда погиб мой товарищ по команде. Погиб по моей вине… Он умер, а я оказался здесь, в убогой комнатушке, где коротаю теперь унылые серые дни. Кому нужны гонщики, потерявшие вкус к скоростям?

Раздался звонок. Старомодный видеофон, но мне вполне годился и такой. Я снял трубку. Экран засветился, возникло изображение мужчины. Фигура была видна по пояс. Что-то знакомое почудилось мне в спокойном лице уже немолодого человека.

— Здравствуйте, Самэдзима-сан, — раздался невозмутимый, под стать лицу, голос. — Мы с вами давно не виделись. Вы, верно, меня и не помните. Я Кайда…

Я машинально кивнул. Конечно, я помнил. Как я мог не помнить его?! Отца моего товарища — того самого, что погиб в катастрофе всего полгода назад. Во время похорон эта бесстрастная маска навсегда врезалась в память. Вспоминая, я испытывал настоящие муки, хотя ничем, даже невольно, он не выдал себя, ни слова не сказал мне в укор. Да, Кайда стоически перенес гибель единственного сына.

Друг не раз говорил, что семья его состоятельна, но я даже и в мыслях не мог представить себе истинных масштабов их богатства. Похороны были обставлены с изысканной роскошью. Прибывшие на Хоккайдо близкие покойного остановились в лучшем отеле города, заняв почти целый этаж — самые дорогие апартаменты. Сказочно богатые люди, в буквальном смысле слова не знавшие счета деньгам, — владельцы необозримых земель и пастбищ на севере Хонсю и Хоккайдо.

— Разумеется, я вас помню. Очень рад вашему звонку… — едва слышно пробормотал я. Где взять силы поднять на него глаза? Долг сердца забывается нескоро. А я — я отнял у него самое дорогое.

— Не так-то просто оказалось узнать ваш новый адрес…

— Да, я сменил и работу, и жилье. Под гору катишься без остановки, — с горькой издевкой над самим собой ответил я. Пожалуй, я не меньше его имел право на сочувствие. Моя потеря тоже была велика.

— Я не оторвал вас от дел?

— Как видите. — Я обвел рукой убийственное уныние стены. — Свободного времени у меня теперь предостаточно.

— Ну вот и хорошо. — Он улыбнулся. — Значит, можно рассчитывать на вас. Сделайте одолжение, не сочтите за труд пожаловать завтра ко мне в отель.

Я кивнул. Нельзя сказать, чтобы меня привела в восторг эта просьба, но, вероятно, у него есть какие-то основания…

В ту ночь мне приснился сон. Я несусь по кругу бок о бок с погибшим товарищем. К финишу мы приходим вместе. Но все происходит не на привычной арене — вокруг, насколько хватает глаз, простирается бескрайняя равнина. И мы мчимся в этом безбрежном просторе вдвоем, охваченные необъяснимой злобой, стремясь обогнать друг друга.

2 Освещенный мягким светом электронных ламп, застланный алыми коврами коридор гостиницы; в воздухе особое благоухание — все как всегда и везде, где деньги текут рекой. Очутившись перед нужной мне дверью, я постучал, вошел — и на мгновенье точно ослеп. Изысканный банкетный стол, а за ним — мужчина и женщина. Но ослепил меня, конечно, не вид яств и не элегантная фигура самого Кайды. Рядом с ним сидела девушка в очень простом, но элегантном платье для коктейлей — без единого украшения. Да они были ей и ни к чему. Ни одна драгоценность мира не добавила бы прелести такой красавице.

— Это Эйдзи Самэдзима. Помнишь, я рассказывал тебе о нем. Товарищ по команде нашего Сесукэ… Они были очень дружны.

Старик перевел взгляд с девушки на меня.

— Познакомьтесь, пожалуйста, Самэдзима-сан. Эта девушка была нареченной моего сына. Ее зовут Маки. Маки Кикумото. Она мне как дочь. Когда Сесукэ не стало, она заняла его место в семье.

Девушка с улыбкой склонила голову с длинными, постаринному причесанными волосами. Но улыбались лишь губы, глаза смотрели неприязненно. "Дружба твоя была так горяча, что ты погубил его", — казалось, говорили они.

— Я попросил ее присутствовать при нашем разговоре, — продолжал Кайда, — ведь это имеет к ней самое непосредственное отношение.

Мы приступили к трапезе, и на некоторое время воцарилось молчание. Креветки, белое вино. Стоит ли говорить, что напиток был превосходен. Я с благодарностью взглянул на старика: как хорошо, что они не предложили встретиться в моей убогой лачуге. Некое тщеславие еще жило в моей душе. И тут я уловил затаенную боль в глазах Маки. Или это было сострадание к старому Кайде?

Мы уже покончили с супом и успели сменить десяток тем ничего не значащей светской беседы, как вдруг Кайда решительно произнес:

— Думаю, пора поговорить о деле.

Лицо девушки напряглось.

— Не так давно на Хоккайдо появилась загадочная машина-робот. Ее называют машиной-убийцей. Вы, вероятно, слышали.

— Разумеется. Кругом только и разговоров, что о ней.

— М-да… Ну и что вы об этом думаете?