Ночь кровавой луны (СИ)

И только сейчас Форг осознал, что ночной кошмар был ничем иным, как частью ритуала. Нанда принесла Карриена в жертву своим богам, чтобы излечить его, Форга, темного колдуна. Он знал это, хотя сам не понимал, откуда в его голове эти знания, а еще он понимал, что Розали ни за что не должна знать правду.

— Карриен вернулся в лагерь разбойников, — спокойно ответил Форг девушке, стирая с ее щек остатки слез. — А Нанда отдыхает. Дай ей время, чтобы прийти в себя, ритуал оказался сложнее, чем предполагала нимфетта.

И Форг не врал, потому что чувствовал усталость и боль нимфетты. Чувствовал так, словно был частью ее самой.

Розали сонно протерла глаза и заторможено кивнула. Магическое действие заклинания, которым «приложила» ее Нанда, еще длилось, и Форг держал девушку в своих объятиях, зная, что ничем не сможет помочь. Да, он колдун, но несовершеннолетний и совершенно несведущий в магии, только интуитивно чувствующий свою силу и мощь. После этой ночи и проведенного ритуала Форг ощущал свое родство с колдунами и ведьмами, свою магию, которая теперь струилась по его венам, но больше не причиняла боли.

«Через время эффект ослабнет, Розали придет в себя и начнет задавать вопросы. Нужно увести ее отсюда, как можно дальше», — подумал он, глядя в широко распахнутые сапфировые глаза Розали, которая никак не могла отойти ото сна, но доверчиво льнула к нему.

— Я приготовлю завтрак и оседлаю лошадей. Карриен оставил нам своего жеребца, — сказал Форг, помогая Розали устроиться на одеялах и заботливо укрывая ее ноги шкурами.

— Что? — брови Розали взлетели до самых бровей. — Оставил свою лошадь, но зачем? Разве от преодолеет такое расстояние пешком, это же немыслимо!

— Он эльф, — напомнил ей Форг, сам не ожидая от себя такого пренебрежения в голосе.

«Но почему Розали не понимает элементарных вещей? Карриен способен передвигаться по воздуху, не то, что они!» — подумал Форг, презрительно одергивая самого себя. Сейчас он ощутил к себе какое-то омерзение, а то мимолетное глухое раздражение, что родилось в нем под действием слов девушки, уже испарилось, но оставило неприятное послевкусие и горечь в душе.

Стараясь подавить в себе волну беспричинного раздражения, Форг занялся приготовлением завтрака, а Розали снова задремала. Нанда сидела в нише и грелась на солнышке, глядя на мертвое тело темного эльфа. Форг знал, где нимфетта. Этой ночью она поделилась с ним частью своих жизненных сил, и он был благодарен ей за это. Он отдаст долг Нанде. Нескоро, когда войдет в полную силу, но он непременно вернет ей кровный долг. Иначе в их мире нельзя.

Форг еще раз посмотрел на Розали и покачал головой.

Она не приживется в его мире, только не его нежная и ранимая девочка, и он готов был оставить ее здесь и отправится дальше в компании Нанды, но у нимфетты были планы на Розали. Нехорошие планы, которым Форг постарается помешать, чего бы это ему ни стоило.

Глава первая

(Розали)

Лук лежал немного в стороне, и я все время оглядывалась на него, чтобы проверить, насколько быстро смогу дотянуться до оружия. Колчан со стрелами валялся рядом, в траве, и рука поглаживала привычную чуть потрескавшуюся от времени кожу, а мысли унеслись так далеко от этого места, как только возможно.

Коэн Ша преследовал меня и во сне, и наяву. Каждый кошмар с его присутствием заканчивался одинаково: Люциан захлебывался собственной кровью, а отец с матерью смотрели на это и беззвучно кричали. Я не слышала их голосов, но видела выражение лиц: отчаянные, обреченные. Старик Ша скалил желтые зубы, и его дряблая кожа щек обвисала от гадкой лицемерной улыбки. Слава Всеотцу, сестер во сне никто не терзал, не убивал и не насиловал, хоть за что-то моему пылкому и мрачному подсознанию можно сказать спасибо.

Коэн Ша приближался ко мне с окровавленным ножом, которым только что перерезал горло Люциану, и спрашивал, где я закопала перья темного эльфа. Те самые перья, на которые могла бы безбедно жить моя семья, те сокровища, о которых я не успела им поведать.

Может, поэтому во снах я раз за разом возвращалась к одинокому дереву, росшему чуть поодаль от тропы, ведущей в поселение. Мои сестры-бесприданницы влачили жалкое существование, не имея возможности выйти замуж, а я скрыла от них такую важную тайну. И с Люцианом не поделилась, хотя могла бы, и весточку не послала с разбойниками, хотя о тракте уже знала и подозревала, что они тайно ведут торговлю с поселенцами.

Ночные кошмары, плохое предчувствие и переживания последних недель вымотали меня до такого состояния, что я начала бояться собственной тени, подозревая в каждом шорохе приближающуюся опасность. Мне казалось, что с усталостью приходит равнодушие, но я хотела жить, потому что знала, что мне есть, ради кого возвращаться в поселение. Я мечтала об отмщении и справедливости, я жаждала снова оказаться в объятиях брата и в обществе сестре. Они моя семья, несмотря на горькую правду, которая мне открылась, и никакой другой семьи я вовсе не хотела, но разве меня спросили?