Ночь Крови

Какое-то время они витали над столицей, словно собирая ведомые лишь им сведения, а затем разлетались по всей империи. Они неслись по кладбищам, пробуждая тех, кто ещё не восстал, и спрашивали… спрашивали… Призраки в старой проржавевшей броне витали над волнами Кровавого моря, вызывая к поверхности духов воды… Но некоторые мёртвые имели вполне чёткие задания…

Верховная жрица искала любой признак, любую улику, могущую привести к следам заговора против неё или её мужа. Её новые списки заполнялись тысячами имён и знаками вопросов. Она ещё не могла контролировать империю до самых границ, но её власть уже простиралась на огромные территории.

На судне, отбывающем с Котаса в колонии, капитан больше не обедал в своей каюте в одиночестве. Напротив него сидел недавно утонувший моряк, пристально следя за живым минотавром мёртвыми глазами…

В Саргонатхе начальник стражи вёл небольшой патруль, собираясь выяснить причины недавней вылазки людоедов. Его отряд насчитывал двадцать воинов и трёх плывущих рядом невидимых призраков. Один из них был родным братом командира, чья свёрнутая шея и раздроблённая голова выдавали недавнюю встречу с людоедом…

Мёртвые повиновались лишь верховной жрице и защищали только её интересы.

На Мито старейшина Хааб допрашивал недавно пойманного корабельного мастера. Его задержали в тот момент, когда он пытался на маленькой яхте уплыть с острова, без сомнения, чтобы присоединиться к своему кузену, бывшему начальнику самообороны. Руки пленного были связаны за спиной, тело покрыто кровавыми рубцами от плетей, но минотавр упорно не соглашался назвать пункт своего назначения.

Хааб лениво опёрся о стол и наблюдал, как один из его воинов вновь обрабатывает несчастного. В такт ударам он постукивал кончиками пальцев по столешнице.

— Если ты действительно не знал, куда плыть, зачем ты ставил парус? Где тебя должен встретить Рин? Вы планировали пересечь Куранский океан?

Мастер молчал, терпеливо снося удары кулаков и плети.

Старейшина был очень расстроен, ведь бегство Рина с его отрядом кидало тень на собственную благонадёжность Хааба. Это могло означать скорую отставку или даже ссылку…

— Ну? — потребовал Хааб. — Почему вы его не разговорите?

— Боль, командир, — пробасил стражник. — Мне кажется, он в шоке и ничего не чувствует…

— Дай, я гляну… — Старейшина схватил голову пленника и повернул к себе. В глазах мастера ничего не отразилось, добыча смогла найти лазейку и ускользнуть. Яростно заревев, старейшина пнул труп; тяжело дыша, поводя налитыми кровью глазами, приказал:

— Уберите его, живо!

Пока стражники выволакивали тело, Хааб устало сел в кресло. Трон ожидает известий о поимке беглецов, и только они могли вернуть старейшине расположение императора. Он потянулся и положил перед собой чистый лист пергамента. Если беглецы скрылись, нужно постараться сделать так, будто, их и не было, это произведёт более выгодное впечатление.

Обмакнув перо в чернила, Хааб написал:

«Касательно вопроса о предателе Рине сообщаю: моими воинами было установлено местонахождение преступника и его банды. Они скрывались в холмах Мито и, когда поняли, что окружены и любой побег невозможен, совершили ритуальное самоубийство. Тела бунтовщиков торжественно сожжены в назидание остальным. Расследование, проведённое мной, показало, что они не имели никаких связей за пределами колонии…»

Старейшина кивнул. Ещё несколько витиеватых писем — и о его проступке забудут, а карьера будет спасена. Однако честолюбивый Хааб был бы менее уверенным, знай он, что невидимая фигура стоит за его плечом. Из разрубленной груди призрака текла бледная кровь — это был старейшина Гарсис, которого Хааб недавно собственноручно казнил. Теперь же он получил возможность отомстить обидчику. Конечно, мертвец не мог лгать, но сейчас и правда была губительна…

Леди Нефера очень тщательно отбирала своих шпионов. Подвластные ей мертвецы, тихо стенающие тени, посещали отмеченных в списках минотавров. Большинству отдавались именно такие приказы, как Гарсису: следить, слушать, обнаружить, сообщить.

Но некоторых жрица отобрала для более тёмных дел. Эти призраки отправлялись к тем несчастным, что уже попали в особый лист, выразив противодействием или неподчинением свою бунтарскую сущность. Для них Нефера выбирала мёртвых, погибших самой ужасной, жестокой смертью, ярость и боль которых сохранялась в иной жизни, извращая душу, и тени жаждали разделить их с живыми. Верховная жрица с охотой предоставляла им такую возможность.