Ночь масок. Звездное колесо. Опасные сны

Теперь не нужно было перелезать через стену. Они вышли из рощи и пошли по тропе, на которой не было ни следа, а за спиной их слышался шорох шагов и ощущалось зловоние, которое всегда сопровождает порождения Тьмы.

Камни ожили. С их вершин срывались языки огня. Гвеннан уже однажды это видела. Именно к этим маякам её и вели. Темнота ночи рассеивалась, всё посерело, приближался рассвет.

И в этой серости ясно стали видны знаки на камнях. Гвеннан почувствовала, что если бы захотела, то смогла бы их прочесть, что теперь для неё здесь нет тайн. Но она не пыталась это сделать. В воздухе повисло напряжённое ожидание, а она сама была слишком возбуждена. Должно что-то произойти, что-то такое, что не принадлежит к её миру. Она боялась от. этого предстоящего и в то же время приветствовала его, понимая, что должна его принять.

Подойдя к основаниям камней, они повернулись и посмотрели на дорогу. Между ними и дорогой лежало покрытое снегом поле, ослепительно белый ковёр, чистота которого заставляла его светиться. Снова звуки, низкое ворчание, вой, кашель, хриплый и грязный. Те, что сопровождали их к насыпи, разделились надвое и тоже смотрели в сторону дорога.

Гвеннан поёжилась при виде этих уродов, которые сидели или стояли, переступая с ноги на ногу, — и ждали. Тут собрались существа, каких и не могли представить себе люди, напрягая самое тёмное воображение, вызывая своих личных дьяволов и чудовищ. Хуже всего были те, которые напоминали людей: становилось видно, во что может превратиться опустившийся человек.

Движение на дороге заставило чудовищ податься вперёд. Человек-волк поскакал к стене, подняв узкую голову и разведя челюсти, будто собирался завыть. Но не произнёс ни звука. А может, его вой был слишком высок для человеческого уха.

Человек, идущий по дороге, шатался из стороны в сторону, спотыкался, но не падал, хотя голова его бессильно обвисла, подбородком он касался груди и даже не смотрел, куда идёт; казалось, его влечёт какая-то невидимая сила. Пытаясь перебраться через стену, он упал и несколько мгновений барахтался в снегу, но потом снова неуверенно встал.

Тор — он шёл в ответ на её призыв. Гвеннан не понимала, какой мог уйти от тех, кто за ним присматривал. Шёл он неуверенно; было ясно, что он болен и слаб, вероятно, — испытывал боль, но он шёл. Радом с ним зашагал человек-волк в позе собаки, ожидающей приказа. Но Тор не поднимал голову и не смотрел на это существо. Он продолжал идти к камням.

Существа расступились, как у ворот перед Гвеннан и опекуном, оставив свободное пространство у основания насыпи. Здесь Тор остановился и стоял, пошатываясь, руки его безжизненно свисали, ожоги выступали из-под мази. Наконец он поднял голову, и его глаза, мёртвые глаза, устремились на двоих наверху.

Губы его раздвинулись, он зарычал, как могло бы зарычать стоявшее рядом с ним существо. К нему возвращалась жизнь. Огонь, не тот, что сжёг его плоть, внутренний огонь разгорался в нём.

— Я пришёл… — голос его звучал не слабо, не напряжённо, даже Не болезненно. В нём слышался вызов.

— Ты пришёл… — ответил спутник Гвеннан.

— Во мне древняя кровь… — теперь в голосе его звучали гордость и сила. Он больше не шатался, спина его распрямилась. Ожоги его были ужасны, но в этот момент казалось, что они просто одежда, которую можно снять и выбросить.

— В тебе древняя кровь… — опять спокойное подтверждение.

— Приказываю… — Тор поднял руку. Существа, собравшиеся вокруг, ответили гортанным ворчанием. Их красные, как угли, глаза устремились на двоих вверху. Они ждали только жеста или слова, чтобы наброситься, уничтожить.

— Я приказываю… — и тут рука, которая держала руку Гвеннан, от которой в неё вливалось ощущение силы, разжалась. Её спутник прошёл между двумя меньшими камнями и начал спускаться.

Девушка хотела крикнуть, остановить его, но знала, что это бесполезно. Они должны решить между собой, эти двое, так похожие, что их можно было принять за одного человека, если бы не ожоги Тора.

Тор не отрывал взгляда от того, кто подходил к нему. Звери голодно зашевелились. Но тот, кто сдерживал их, по-прежнему побеждал.

Опекун спустился к основанию насыпи, прошёл между двумя чудовищами и остановился на расстоянии вытянутой руки от Тора.

— Ты не можешь взять… — сказал Тор. В нём больше не было никакой насмешливости. Гнев горел в его взгляде; глаза его сверкали, как глаза ждущих чудовищ.

— Я не могу взять… — согласился опекун. — Но ты можешь дать.

Лицо Тора исказилось в гримасе; должно быть, от этого порвалась корка его ожогов. Он высоко поднял сжатые кулаки, как будто хотел нанести смертельный удар стоявшему перед ним человеку.

— Нет! — закричал он, как будто испытывал сильнейшие муки. — Нет! На этот раз всё будет моё!

Опекун продолжал молча ждать. Гвеннан, не сознавая этого, придвинулась ближе.

— Ты не можешь использовать против меня Силу! — воскликнул Тор.

— Я не стану использовать её. Выбор за тобой — и всегда был.

Руки Тора упали, кулаки разжались. На него, как плащ на плечи, опустилась усталость. Но глаза по-прежнему сверкали.

— Ты не можешь связать меня…