Ночь масок. Звездное колесо. Опасные сны

Эти её смуглые молчаливые слуги… Может, один из них обладает способностью вторгаться в её дом, не оставляя следов? Он принёс этот дар? Но на самом ли деле это дар? В ней шевельнулось беспокойство; мимолётное, оно тут же рассеялось.

Гвеннан повернулась к шкафу, сняла с широкой нижней полки банки консервов, чтобы расчистить место для подноса с шаром. Потом банками заставила поднос, закрыла шкаф и долго стояла, дыша чуть учащённей. Наверное, надо спрятать и подвеску. Руки её поднялись и тут же бессильно повисли. Нет, это она должна держать при себе.

Если Тор играет свои игры, она должна быть предупреждена. Ключ ко всему — леди Лайл, в этом Гвеннан была уверена. Может, её одурманил дым или запах. Но леди Лайл берегла эту подвеску. Если бы только она больше знала. От раздумий у неё заболела голова.

Тор разговаривал с ней сегодня, пытался зазвать её в дом Лайлов. Она сжала руки в кулаки, ударила ими по столу так, что стало больно. Она застряла — и прочно — в чём-то, чего не понимает. Единственный выход — удерживать воображение в узде и продолжать жить как ни в чём не бывало. Она достала из кармана пальто записную книжку, но не стала просматривать свои выписки из старых документов. Больше ничего подобного, ничего имеющего отношение к «дьяволам», стоячим камням — или жителям дома Лайлов!

Гвеннан готова была бросить записную книжку в печь и поднести к ней спичку, но не смогла заставить себя сделать это. Она просто засунула её в ящик письменного стола рядом со старым продавленным диваном. Потом принялась готовить ужин, решив думать только о фактах и цифрах, которые приведёт в завтрашнем отчёте.

Снаружи стемнело; она слышала, что поднимается ветер. И хоть уже очень позднее время года для грозы, вдалеке послышались раскаты грома. Не отдавая себе отчёта, Гвеннан время от времени поглядывала на окна. И видела только отражённую в стеклах ярко освещённую кухню. Она пожалела, что у неё нет плотных занавесей, чтобы отгородиться ими от внешнего мира. Те, что у неё есть, — льняные — для этого не годятся. Снаружи НИЧЕГО нет, кроме ночи и ветра, поднимающего тучи листьев. Ничего!

Она ела медленно, ложку за ложкой, но еда казалась ей безвкусной, во рту пересохло, и она постоянно отпивала приготовленный ею шоколад. Пища тяжело лежала в желудке, и Гвеннан опасалась, что у неё повторится один из тех приступов расстройства желудка, которые так часто случались в последние месяцы болезни мисс Нессы — тогда она постоянно прислушивалась к голосу в соседней комнате. Теперь она тоже вслушивалась, всем телом, в шум ветра и отдалённый гром. Это должен быть гром. Молнии пока не было видно.

Гвеннан перемыла посуду. Никогда раньше не испытывала она такого одиночества. Может, завести кошку: кошка Ньютонов постоянно приносит потомство. Хорошо бы попросить котёнка. Мисс Несса всегда была против домашних животных: она твёрдо заявляла, что от них больше неприятностей, чем проку. А так успокоительно будет иметь рядом с собой что-то живое.

Успокоительно? Что с ней? Раньше они ни в ком не нуждалась. Мисс Несса — это долг, а не товарищ. Гвеннан давно научилась жить своей внутренней жизнью, своими запросами, и, как она часто самоуверенно думала, она вполне довольна, несмотря на внешне скучную жизнь.

Она решительно взяла бумаги, разложила их на столе, сосредоточилась с хмурым выражением. Математика ей никогда не давалась легко, и приходилось всегда бороться с собой, чтобы решать задачи.

Она столбиками выписывала числа, складывала, вычитала, проверяла и снова перепроверяла. Постепенно перед ней на бумаге показались не числа — прочные блоки, башни, устремлённые в небо каменные пальцы! Гвеннан негромко вскрикнула, ручка вырвалась у неё из пальцев и покатилась по столу.

Перед ней появились стоячие камни, видные вначале только очертаниями. Но со временем они становились всё материальной, и наконец она увидела трёхмерную картину — стоящие на насыпи под ночным небом камни. Небо затянуто облаками, но камни ясно видны, они пульсируют, светятся тем же огнём, что и хрустальный шар. Гвеннан схватила лист бумаги, смяла его, швырнула на пол. Но на следующем листе снова начали вырисовываться камни…

— Нет! — девушка отскочила от стола. Она не подчинится этому! Она Гвеннан Даггерт, в своём собственном доме. Она принадлежит себе.

Ноги её сами собой двинулись к дивану. Руки не подчинялись ей. Они схватили пальто, начали надевать его. Ею владела чья-то воля.

Она взяла шарф и шапку…

— Нет! — Гвеннан слышала, как в пустом доме гулко отдаётся её голос. В нём явственно прозвучала испугавшая её нотка. Она по-прежнему одурманена? Или у неё раздвоение личности? Одна Гвеннан пленена в собственном теле другой…

Напряжённо ведя безнадёжную внутреннюю войну, она еле передвигала ноги. Пытаясь хотя бы остаться на месте, Гвеннан вышла из кухни и прошла по прихожей. Её руки, эти предательские руки, открывали запоры на двери.