Ночь – мой дом

— Потому что мы его профукали. — Вернулась ее безмятежная сияющая улыбка. — Это рай. И он для нас потерян.

Джо удивился глубине собственной скорби по ее разочарованию. Почему-то, по какой-то непонятной ему самому причине, он все надеялся, что если у кого и есть прямая связь с Создателем, так это у Лоретты.

— Но когда вы начинали, вы же действительно верили, правда? — спросил он.

Она посмотрела на него ясными глазами:

— И с такой убежденностью, что ее наверняка вдохновляли свыше. Мне словно кровь заменили огнем. Не пылающим, а теплым, и эта теплота никогда не исчезнет. По-моему, я то же самое чувствовала в детстве. Что я в безопасности, что я любима. И я была уверена, что жизнь всегда будет такой. А потом я выросла и уехала на Запад. И когда все эти верования обернулись ложью… когда я поняла, что во мне ничего особенного нет и что я не в безопасности… — Она повернула руки, чтобы показать следы от уколов. — Я плохо приняла эти новости.

— Но когда вы вернулись сюда после ваших…

— Испытаний? — подсказала она.

— Да.

— Я вернулась, и отец выжил мать из дому и выколотил из меня беса, опять стал учить меня молиться на коленях и при этом не желать себе личных выгод. Молиться, как просительница. Молиться, как грешница. И пламя вернулось. Я стояла на коленях у кровати, где спала в детстве. Я простаивала на коленях целыми днями. Я неделями почти не спала. И пламя вновь нашло мою кровь, мое сердце. И я вновь ощутила убежденность. Знаете, как мне ее не хватало? Сильнее, чем какого угодно наркотика, любви, пищи. Может быть, даже сильнее, чем Господь мне заповедовал. Убежденность, мистер Коглин. Убежденность. Это самая роскошная ложь из всех.

Они надолго замолчали: Кармен даже успела принести им еще кофе.

— Моя мать скончалась на прошлой неделе. Вы знали?

— Я не слышал, Лоретта. Прошу прощения.

Она отмахнулась от его извинений и отхлебнула кофе.

— Верования моего отца и мои собственные верования — вот что изгнало ее из нашего родного дома. Она ему часто говорила: «Ты не любишь Господа. Ты любишь саму мысль, что ты для Него — особенный. Тебе хочется верить, что Он тебя видит». Когда я узнала о том, что ее больше нет, я поняла, что она имела в виду. Я не нашла утешения в Господе. Я не знаю Господа. Я просто хотела, чтобы мама вернулась.

Она кивнула в такт своим мыслям.

В кофейню вошла пара, звякнул колокольчик над дверью, и Кармен вышла из-за стойки, чтобы усадить новых посетителей.

— Я не знаю, есть ли Бог. — Она потрогала пальцем ручку чашки. — Конечно, я надеюсь, что есть. И я надеюсь, что Он добрый. Вот было бы славно, правда, мистер Коглин?

— Правда, — согласился Джо.

— Я не верю, что Он ввергает людей в вечное пламя за блуд, вы сами об этом говорили. Или за то, что те верят в немного другого Бога, чем принято. А я верю — или хочу верить, — что Он считает худшими грехами те, которые мы совершаем во имя Его.

Он внимательно вгляделся в нее:

— Или те, которые мы от отчаяния совершаем над собой сами.

— О-о, я вовсе не в отчаянии, — лучезарно проговорила она. — А вы?

В ответ он покачал головой:

— И я нет.

— Как вам удается? Вы знаете какую-то тайну?

Он усмехнулся:

— Она слишком личная для разговора в кафе.

— Я хочу знать. Вы кажетесь… — Она огляделась по сторонам, и в глазах у нее мелькнуло страшное одиночество. — Вы кажетесь таким цельным.

Он улыбнулся и несколько раз покачал головой.

— Правда, — настаивала она.

— Нет.

— Правда-правда. Какой у вас секрет?

Он потрогал блюдце, ничего не отвечая.

— Ну же, мистер Ког…

— Она.

— Простите?

— Она, — повторил Джо. — Грасиэла. Моя жена. — Он посмотрел на нее через столик. — Я тоже надеюсь, что Бог есть. Всей душой надеюсь. Но если Его нет, мне хватит и Грасиэлы.

— Но если вы ее потеряете?

— Я не собираюсь ее терять.

— А вдруг? — Она наклонилась вперед, облокотившись на столик.

— Тогда у меня останется лишь голова. Без сердца.

Они посидели молча. Подошла Кармен, подлила им кофе, Джо добавил в свою чашку еще немного сахара, и посмотрел на Лоретту, и ощутил властный и необъяснимый порыв — обнять ее, прижать ее к себе и сказать ей, что все будет хорошо.

— Что вы теперь намерены делать? — спросил он.

— В каком смысле?

— Вы — столп здешнего общества. Всего города. Черт побери, вы против меня выступили, когда я находился в зените могущества, и победили. ККК не смог этого. Легавые не смогли. А вы смогли.

— Я не изгнала спиртное.

— Но вы на корню задушили азартные игры. А до того, как вы явились, дело было на мази.

Она улыбнулась, потом прикрыла губы рукой:

— Я ведь правда это сделала?

Джо улыбнулся ей:

— Вы это сделали. Тысячи людей пойдут за вами хоть в пропасть, Лоретта.

Она рассмеялась влажным смешком, подняла глаза к жестяному потолку:

— Я не хочу, чтобы кто-нибудь шел за мной.

— Вы им это говорили?

— Он не слушает.

— Ирв?

Она кивнула.

— Дайте ему время.