Ночь морлоков

– Все так, Хоккер. Вы предвосхищаете все мои опасения. Но тревожные устройства, как бы они ни были эффективны, малоэффективны для того, кто… скажем так, слишком занят, чтобы их услышать.

– Значит, вы предполагаете отвлечь внимание Мерденна, пока мы с Тейф, проникнув в эту крепость, будем освобождать Артура? И как, скажите на милость, вы собираетесь это сделать?

В мой голос проникла саркастическая интонация сомнения, усиленная моей тревогой за исполнимость всех этих планов.

– Это уже моя забота, – сказал Амброз. – Об этом можете не беспокоиться.

– А что случится, если ваш план не удастся и Мерденн обнаружит вторжение, прежде чем мы покинем эту цитадель? Что?

– Тогда он со всей жестокостью убьет вас и Тейф, а Артура спрячет в каком-нибудь другом месте, где я не смогу его обнаружить, и все будет потеряно. Все очень просто.

– Ох. – Моя сигара догорела, и я безуспешно пытался затянуться мертвым окурком.

– Итак, Хоккер, – сказал Амброз после недолгой паузы, во время которой мы все хранили молчание. – Я не могу заставить вас пойти на это.

– Я тоже так думаю. И все же… ни один человек никогда не предполагает, что ему придется столкнуться с подобной ситуацией.

– Прояви немного мужества, – сказала Тейф. Это были ее первые слова, сказанные в пабе. – Дела очень скоро пойдут весьма плохо, если мы ничего не предпримем. Ты видел, каким оно будет, это будущее. Но, по крайней мере, мы имеем шанс предотвратить такое развитие событий.

Пристыженный женским укором, я кивнул:

– И когда приступим?

Я уронил окурок сигары на грязный пол и растер его каблуком.

– Отлично, – сказал Амброз. – Мы не можем терять ни минуты. Слушайте…

Мы с Тейф склонили головы поближе к нему. Я слушал наброски его планов, а трусливая часть моего сердца развернулась и убежала.

4. В клинике

– Ах, мой дорогой Мерденн. Не возражаете, если я присоединюсь к вам? – Бледная рука уже вытаскивала стул из-под другой стороны стола.

– Разумеется, Амброз – вы ведь все еще называете себя Амброзом, верно? – конечно, не возражаю. Вот, попробуйте «Шато Латур».

Тот, кто звался Мерденном, взял один из чистых винных бокалов, налил в него ослепительно-красное вино и протянул Амброзу над ресторанной белоснежной скатертью камчатной ткани.

– Благодарю. – Амброз осмотрел бокал на свет, потом понюхал, сделал глубокий вдох, наконец пригубил, покатал на языке, наслаждаясь вкусом. – Довольно приятное вино, – отметил он после нескольких мгновений раздумья. – Но виноделам вообще-то следовало бы попросить благословения священника, прежде чем сажать виноград на старом кладбище. Боюсь, в этой земле лежат неосвященные кости, о чем свидетельствует горьковатое послевкусие.

– По правде говоря, – сказал Мерденн с натянутой улыбкой, – именно это мне и нравится в нем больше всего.

На лице Амброза появилось подобие улыбки.

– De gustibus non disputandum[11]. Но это вино не традиционное ваше пристрастие. Насколько мне помнится, когда-то вы предпочитали пьянящий напиток совсем иного рода. В годы служения советником Сулеймана Великого.

В другом конце ресторана один официант ткнул локтем в бок другого и показал на двух беседующих.

– Ты глянь-ка на них, – прошептал он коллеге. – Два яйца из одного гнезда!

Другой кивнул в глубокомысленном согласии.

– Эти двое – так называемые однояйцевые близнецы, – изрек он с мрачной непререкаемостью.

Мерденн глотнул вина из своего бокала.