Ночь на хуторе близ Диканьки

Такое культурное обращение требовало соответственного ответа. Потерять лицо (ровно как и ударить им в грязь) друзья уже не могли. Если минутой ранее Вакула мечтал лишь о том, чтобы спалить к бесу всё это заведение, а потом ещё и сплясать гопака на угольях, то теперь законы приличия требовали разделить стол и беседу со столь важным гостем.

– Я кузнец местный, с Диканьки, а то мой приятель Николя с гимназии.

– Ну а меня кличьте Байстрюк, – широко улыбнулся щирый запорожец, обнажая отличные лошадиные зубы. – Так за то не отметить ли нам начало нового знакомства?

Шинкарка, почуяв в госте большую выгоду, мигом вывалила на стол, что даже было припрятано в закромах. Вот уже стояла пред благородным товариществом миска со смальцем, солёные огурцы, розовое нежное сало, резанное достойными ломтями, духмяный свиной окорок, сметана и полкаравая белого хлеба. Само собой, ровно из ниоткуда появилась здоровенная бутыль настоящей русской водки и солидный штоф мутной горилки с перцем.

Запорожец в красной свитке собственной рукой наполнил три стопки, но Николя, остановив Вакулу, прикрыл свою ладонью.

– А что, пан Байстрюк, могу ли я спросить вас прямо: в каком родстве вы приходитесь чёрту?

На миг всё замерло, словно бы и течение времени вдруг остановилось.

Дрогнувший кузнец ахнул. Однако гость подмигнул, опрокинул горилку в горло, занюхал рукавом и кивнул:

– Та якой же вы догадливый, паныч!

– Уж простите.

– Та ни в коем разе. Я и есть чёрт!

Шинкарка побледнела на месте и выронила половник.

– Не боись, своих не трогаем, – игриво подмигнул Байстрюк и на недоумённые взгляды друзей пояснил: – Ни, она ни разу не ведьма, а так, горилкой палёной торгует трохи…

– Ой вей?! Да шоб ви знали, моя горилка на пять градусов крепче государственной! – возмутилась перепуганная женщина.

– А я про шо? Ох, Менделеева на тебя нема…

– Сына портного Мойши Менделя из Шепетовки? Ха! Так за то я вас умоляю…

Однако дальнейшие вопросы чёрт Байстрюк оставил без ответа, а лишь плеснул себе ещё стопарик и смачно выкушал, заедая целым ломтём сала шириной в ладонь кузнеца.

– Стало быть, вы… – Вакула потянулся за нательным крестом.

– Без фанатизма, – жёстко предупредил запорожец, снял шапку и показал маленькие крепкие рога на манер козлиных.

– Ось так. Значит, шоб я, православный козак, за одним столом з нечистым духом горилку пил?! Наливайте.

– Правильно, – поддержал друга Николя. – Мы надеемся, вы всё-таки расскажете, зачем сюда заявились и чего вам от нас надо? Предупреждаю сразу: душой не торгуем!

– Та я и не надеялся, – буркнул Байстрюк, вновь пряча рога под роскошной запорожской шапкой. – Дело у мене до вас, хлопцы. Важное дело. На сто рублёв.

– З нечистой силой не якшаемся. – Вакула уверенно опрокинул стопку, занюхал рукавом и кивнул чёрту. – Ще одну налей!

– Со всем моим благорасположением к панам приятелям!

Николя же отказался пить, а его друг церемонно чокнулся с запорожским гостем.

– Так вот в чём суть моей просьбы. – Байстрюк зацепил пятернёй горсть квашеной капусты, отправил в рот, похрустел, поцокал языком, заценил вкус и продолжил: – Клянусь самим сатаной и всеми его присными, шо не посмел бы подойти к двум таким достойным людям с недостойным предложением. Я ж не мелкий бес, шоб вас на какие ни есть лохотронства разводить! А вот шо кузнец и паныч слыхали про Сорочинскую ярмарку у позапрошлом годе?

– Ох и знатная пропорция была! – Нимало не заплетаясь языком, но слегка осоловело поблёскивая глазками, Вакула задумчиво налил себе третью, вежливо привстал, произнёс короткий тост «за соучастие!» и уточнил: – Так же ж та ярмарка у Сорочинцах каждый год по осени шумит, добрые люди что могут продают да покупают, отчего ж нам о ней не знать?

– Да от того, что всё знать невозможно, – поправил друга догадливый Николя. – Так вы, Байстрюк, не знаю, как вас по батюшке, похоже, хотите поведать нам занятную историю. А не будет ли в том греха?

– За то рог даю! – громко поклялся чёрт, крутя длинный ус. – Нет и не будет вам греха, коли историю мою выслушаете, а там уж и поступайте, як вам честь козацкая подскажет!

– Ещё по одной? – предложил Вакула, но гость уже начал своё повествование…

– А ведомо ли вам, паны-браты, что село то, Сорочинцы, не на простом месте стоит? Да и то сказать, разве ж кто хозяйство огромное наугад ставит? На перекрёстке семи дорог, на семи ветрах, во чистом поле, так, чтоб откуль ты ни шёл, а ярмарку миновать никак не можно было. Известно ведь, что нет того товару, чтоб на Сорочинской ярмарке сыскать нельзя! Чего там только нет: и пшеница, и соль, и мука, и горшки, и ложки, и кони татарские, и нижегородские волы, и голландские куры, и фрукты всякие турецкие, сыры кругами, величиной с колесо от комиссаровой брички, и варенуха французская янтарного цвету, клопами пахнущая, а уж скока всего распрекрасного бабы да девки покупают, про то и представить трудно! Бусы да мониста, серьги да кольца, ленты да ткани, кружева да черевички, чего только не сыщешь на ярмарке. И всё бы то было добре, да вот в позапрошлом годе появился там один важный польский шляхтич…