Ночь на озере Нарочь

Я притормозила и зашаталась. Мавки подхватили меня с двух сторон, и лестница кончилась. Мы вышли на поляну, густо поросшую травой, окруженную высокими раскидистыми деревьями в одеянии из мерцающих разноцветных огоньков. Впереди плескалось озеро. Со всех сторон раздались крики:

— Мавки, вышли мавки! Скоро появится Тереза.

— Смотрите, новенькая! Красивая! Да у нее жаба на плече!

Последний возглас был с ноткой сожаления.

— Почему они жалеют, что у меня ты на плече? — шепотом спросила дядю Бронислава.

— Признак особой чести и знати. К тебе так просто никто не может подойти, только из свиты Терезы.

— Это хорошо или плохо? — спросила я.

— Хорошо, ты же теплая. Сразу поймут, что живая.

* * *

Я оглянулась. На поляне шло буйное веселье. Там танцевал колченогий Пан, наигрывая на свирели, там водили хоровод черноволосые девушки в полупрозрачных сарафанах. Вокруг них отплясывали парни в лихо заломленных фуражках, широких шароварах, подвязанных ярко-красными кушаками, около самой воды расположились прямо на мокрой траве влюбленные парочки, они о чем-то шептались, а потом разражались громким, неуемным смехом. Над всем этим весельем кружились огромные, в человеческий рост, стрекозы с желтыми глазами и прозрачными крыльями. В лапках они держали подносы, уставленные тонкостенными бокалами, полными прозрачного желтоватого напитка. Одна подлетела к нам. Я взяла бокал, и он засветился в моей руке. Стрекоза осуждающе покачала головой и улетела.

— Пей скорее, видишь же — светится! — зашептал дядя Бронислав.

Я выпила залпом. Это оказалось шампанское, очень вкусное, сухое, как я люблю. Подлетела снова стрекоза. Я поставила пустой бокал на поднос.

— Не бойся, не выдам, — прошептала она, — но больше ни у кого ничего не бери. Только у меня. Узнаешь?

Я присмотрелась к ней. Желтые глаза где-то в глубине отсвечивали синим, тонкие лапки заканчивались ярким красным лаком, грудь и хвост зеленые и между ними поясок красно-оранжевого цвета со стразами.

— Узнаю, — ответила я.

Стрекоза взмахнула крыльями и улетела. Я проследила за ней взглядом. На дальнем конце поляны, почти перед дворцом, бил фонтан. Несколько ярких девушек в коротких голубых туниках наполняли бокалы льющейся из фонтана жидкостью, расставляли на подносы, подбрасывали вверх. Стрекозы подхватывали их и разносили гостям, а пустые бокалы вместе с подносами бросали в озеро. Появились огромные жуки с вазами на спинах, полными фруктов и конфет. Они перелетали от компании к компании, угощая желающих.

Я осталась одна. Мавки включились в общее веселье. Их обнаженные белесые тела мелькали среди полуодетых смуглых женщин и парней. Танец становился все стремительней, откуда-то понеслась быстрая торопливая музыка, казалось, танцующие наступают себе же на пятки. Свирель Пана захлебывалась в скором ритме. Под ногами дрожала земля. Поднялся ветер, волны накатывали на поляну и обдавали брызгами пляшущих. Среди всего этого веселья медленно ходил Летавица. Он надевал на головы девушкам венки из желтых кувшинок и шел дальше. Наконец, он повернул в сторону замка, сделал несколько шагов и растворился в воздухе. Я поняла — он выяснил тайну похищения моего брата.

— Я пойду во дворец, — шепнула дяде Брониславу.

— Ни в коем случае! Ждем здесь, я тоже все видел.

Неожиданно музыка оборвалась, танцующие, стрекозы, сидящие и лежащие на траве — все застыли в вычурных позах, там, где были. Через мгновение висящие в воздухе танцоры медленно опустились вниз, сидящие поднялись. Все смотрели на замок. Опустилась его передняя стена, оттуда вышли несколько фигур. Тереза в белом кружевном коротком платье, с венком из белых кувшинок на золотых волосах и Летавица шли слева. Справа — высокая стройная брюнетка в черном длинном шелковом платье, туго охватывающем фигуру. "Морана", — догадалась я. Рядом с ней — мой брат. Показалось, что он стал выше ростом в строгом черном костюме и белой, фосфоресцирующей рубашке. Василько смотрел в собственную ладонь, где пылал огонек. "Так же, как и когда он плыл на лебеде", — подумала я. Посредине и немного сзади вышагивал высокий и очень худой мужчина. Волосы у него были расчесаны на прямой пробор, слева — совершенно белые, справа — иссиня-черные, костюм слева — белый, справа — черный, в правой руке черная трость, в левой — белый цилиндр. Процессия шла медленно и спокойно. На середине поляны они остановились. Мужчина картинно поклонился на все четыре стороны и хлопнул в ладоши. Из воздуха образовался круглый покерный столик, три кресла.

— Кто это? — спросила я шепотом.

— Кощей, нечистый, как хочешь, так и называй, — ответил дядя Бронислав.

— Куда же мы попали?

— Ежегодный Бал, — прошептал дядя Бронислав, — оглянись. Это русалки, домовые, ведьмы, лешие, кикиморы. Нечисть и нежить.

— А стрекозы и жуки?

— Это живые люди, попавшие в рабство.

Тем временем троица села за стол, Кощей снова хлопнул в ладоши и все вокруг ожило. Полилась веселая музыка, возобновились танцы. То там, то здесь раздавались игривые похохатывания. Стрекозы не успевали подносить новые бокалы, жуки наполнять угощениями вазы.