Ночь на троих (СИ)

Напираю на нее, она падает на постель, и я пользуюсь случаем и спускаюсь губами к шее. Целую, покусываю, слушаю тихие сладкие стоны и чувствую, что хочу ее только сильнее. Руками пробираюсь под рубашку снова, и когда чувствую, как она сжимается, с силой и сладостью шлепаю ее по оголенному от шорт бедру, не давая снова закрываться от меня.

— А ну не смей, — рычу, больно впиваясь зубами в шею. — Ты прекрасна, слышишь меня?

— А ты варвар!

— А ты хулиганка, — посмеиваюсь, и сжимаю руками талию. — И мне это пиздец как нравится…

И мне крышу срывает окончательно. Я снимаю верх пижамы через голову, совершенно точно не давая Кире даже опомниться. Она буквально на секунду дергает руками в попытке прикрыться, но я перехватываю ее запястья и держу их одной рукой у нее над головой, прижимая к кровати.

— Ты меня бесишь сегодня. Сжимаешься, прикрываешься. Что еще выкинешь, а?

— Мне неловко, — шепчет она, и по ее голосу я и правда понимаю, что неловко. Сейчас исправим.

Наклоняюсь, целую в губы, буквально одно невинное касание, которое заставляет ее обратить внимание на меня и забыть о неловкости. Еще одно. Мягкое, невинное. И еще…

И когда она расслабляется и начинает отвечать на поцелуи, я опускаю голову и сразу прохожусь языком по соску, следом втягивая его в рот.

— Божечки! — вскрикивает она, выгибая спину навстречу. Стонет, маленькая, нравится ей. Шипит, губы кусает, руки пытается вырвать, наивная… Я дразню ее, по очереди облизываю и посасываю соски, прикусываю, целую кожу вокруг и сжимаю грудь свободной рукой. У нее охуенная грудь, я бы мог часами вот так лежать и издеваться над ней, честное слово. — Дан, прекрати…

— Не могу, — рычу и с силой кусаю ее за сосок. Она вскрикивает от боли и следом стонет от яркого наслаждения. И делает это так громко, что мне приходится отпустить ее руки и закрыть рот. — Будь потише, если не хочешь, чтобы Дема проснулся и присоединился к нам. Опыт, конечно, горячий, но что-то мне подсказывает, что к тройничку ты пока не готова.

— Я и к двойничку не то чтобы очень готова, — бормочет она в мою ладонь, и я не особо понимаю, что она имеет в виду. Убираю руку.

— Что? В каком смысле? Ты уже на грани.

— Я.. Боже. Всё это слишком неловко. У меня еще никогда не было мужчины, Дан.

Блядь.

Просто блядский блядь. Не то чтобы я боюсь девственниц и бегаю от них со святой водой куда подальше. Нет, конечно. Но с невинными девчонками надо вести себя чуть более прилично и аккуратно, нежели это делал я. Но она не останавливала! Ну я и…

— Никогда? Ни единого члена в тебе?

— Ты ужасен! Но да. Ни единого.

Краснеет, запинается. А я решаю, что сегодня тоже не будет. Не самое лучшее время. Да и… загоняться же будет наверняка, что первым ее стал едва-едва знакомый сосед.

Но без оргазма я ее из рук не выпущу. Да и подготовить ее надо, чтобы в следующий раз не смущалась. Всё равно ведь трахнемся, чувствую, искрит.

— Тебе отлизывали когда-то? — спрашиваю и улыбаюсь лукаво, когда она округляет глаза и качает головой в разные стороны. Нет. Моя ты сладкая… — Отлично. Тогда ложись поудобнее.

— Что ты… Дан!

А Дан не слышит. У Дана уши заложило и он никаких протестов больше терпеть не будет.

Я стягиваю с нее шорты сразу с трусиками и даже прилагаю усилие, чтобы развести ее колени. Дурочка наивная. Пытается сопротивляться, хотя в глазах только страсть и огонь. Она даже не понимает, от чего пытается отказываться.

— Дан, Дан, стой! — говорит он, хватая меня за лицо обеими руками.

— Что не так? Неловко опять? Или боишься меня?

— Неловко… Очень-очень.

— Ложись. На. Кровать! Никаких лишних звуков, поняла меня? Только стоны, хулиганка. Только стоны.

И я силой надавливаю ей на грудь, чтобы уложить обратно, и не теряю ни секунды больше.

Целую колени, спускаюсь к бедрам, распаляя эту горячую девочку. Ниже и ниже, покрываю поцелуями всю внутреннюю часть бедра, слушаю, как тяжело она дышит и жду, когда расслабится полностью.

Опускаюсь еще ниже. Кира затаивает дыхание, но уже не отталкивает меня. Ждет. И я дразню. Выдыхаю горячий воздух на влажное лоно, провожу руками по бедрам, сжимаю их, чувствую мурашки… Хочу ее просто сил нет, чувствую, что придется на денек снова стать подростком и подрочить в душе после этого.

— Малыш? — спрашиваю ее шепотом. Хочу еще подразнить, мне очень нравится, как она реагирует на это.

— А? — тяжело дышит, говорит на выдохе. — Что, Дан?

— Какой твой любимый цвет? — оставляю поцелуй на лобке, не задевая горячие точки.

— Что? — еще один поцелуй. — Ты серьезно? Любимый цвет? — провожу пальцем по влажным складочкам. Бля, какая она мокрая… Я сам на грани уже. — Господи… Кр… Красный, Боже! Дан!

Запускает пальцы в мои волосы на затылке, когда я перестаю дразнить и провожу языком по клитору. Вкусная хулиганка… Лучший поздний ужин, который когда-либо был.

И мы уходим в отрыв. Она стонет, прикрывая рот рукой, царапает мой затылок, и даже в особо яркие моменты наслаждения сжимает свою грудь руками.

А я делаю все, что вздумается. Покусываю половые губы, немного, для остроты ощущений, вылизываю лоно и втягиваю в рот клитор, посасывая его.