Ночь над водой

В одной с ним камере находились еще пятнадцать – двадцать бедолаг, и все они очень скоро предстанут перед грозными очами судейских. В помещении не было окна, комната вся сизая от сигаретного дыма. Сегодня Гарри судить не будут, состоится лишь предварительное слушание дела.

Конечно, в итоге его осудят. Улики против него неопровержимые. Старший официант, несомненно, подтвердит все показания Ребекки, а сэр Симон Монкфорд неизбежно опознает свои запонки.

Но это еще не самое плохое. Гораздо хуже, что им заинтересовался уголовный розыск. У него уже состоялась беседа с инспектором из известного ведомства. Это был крепкий мужчина в типичной одежде детектива – дешевый служебный костюм с подкладкой из саржи, белая рубашка, черный галстук, жилетка без привычной цепочки для часов, старенькие, но до блеска начищенные туфли. Не вызывало сомнений, что перед ним старая хитрая лиса из Скотланд-Ярда. Инспектор сразу перешел к делу:

– Видите ли, за последние два-три года у нас накопилась куча странных случаев: в богатых респектабельных домах стали часто пропадать драгоценности. Нет, о кражах речь не идет, драгоценности просто каким-то невероятным образом исчезают: браслеты, кольца, кулоны, заколки и так далее. Владельцы абсолютно уверены, что их вещи не могли быть украдены: ведь в таком случае вором был кто-то из гостей. Естественно, каждый знает своих гостей и далек от мысли в чем-то их обвинять. Короче, они поставили в известность полицию лишь на тот случай, если вещи где-либо всплывут.

Гарри сидел перед следователем с самым невозмутимым видом, но ощущение близкого конца все глубже заползало в душу. «Все, – думал он, – погулял мальчик, теперь хана. По следу уже идут ищейки».

Детектив открыл толстую папку:

– Вот, полюбуйтесь. Граф Дорсет – серебряная георгианская бонбоньерка, лакированная табакерка – восемнадцатый век, между прочим. Далее, миссис Гарри Джаспере – жемчужный браслет, застежка с рубином от Тиффани. Графиня ди Мальволи – кулон с бриллиантом от Арт Деко на серебряной цепочке. У этого человека определенно хороший вкус. – При этом инспектор подозрительно взглянул на алмазные запонки, сверкающие в манжетах своего собеседника.

Гарри понял, что дальше можно не продолжать. В папке находятся десятки улик, описание вещей, ко многим из которых прикасалась его рука. Без сомнения, добром дело не кончится. Проницательный детектив собрал множество фактов, теперь можно легко отыскать свидетелей, которые покажут, что в каждом отдельном случае Гарри находился поблизости накануне пропажи. Рано или поздно обыщут и его квартиру и дом матери. Конечно, большинство вещичек уже давно «ушли», но несколько безделушек он оставил. Например, запонки, на которые обратил внимание полицейский, Гарри умыкнул у одного подвыпившего аристократа, который умудрился заснуть прямо на балу в Гросвенор-сквер. А у матери лежала брошь, которую он ловко отколол с груди графини на приеме по случаю одного бракосочетания в Саррет-Гарден. Помимо всего прочего, ему будет сложно ответить и на самый простой вопрос: на какие средства он, собственно, живет.

Дело пахнет тюрьмой. Дадут приличный срок. А потом призовут в армию, а это та же тюрьма. При одной мысли об этом кровь стыла в жилах.

Пока он упорно молчал. Гарри не произнес ни звука даже тогда, когда инспектор в порядке устрашения резко схватил его за лацканы смокинга и легонько придавил к двери, пообещав в следующий раз «проучить молчуна» посерьезнее. Однако играть «в молчанку» так или иначе долго не удастся. Если станут раскручивать дело по-настоящему, ему несдобровать.

* * *

У Гарри имелся лишь один шанс снова оказаться на свободе. Ему придется убедить присяжных отпустить его под залог. Затем он незаметно исчезнет. Внезапно на него напала тоска, появилось огромное желание оказаться на воле, вздохнуть полной грудью, как будто он здесь не часы, а долгие годы.

Исчезнуть далеко не просто, но другого выхода нет.

Привычка красть у богатых привела к тому, что он постоянно вращался в высшем обществе, а это, в свою очередь, наложило отпечаток на весь образ жизни. Так, он поздно вставал, пил кофе из миниатюрных фарфоровых чашечек, носил изящную дорогую одежду, обедал в известных ресторанах. Нет, не то чтобы он совсем оторвался от своих корней. Иногда он по-прежнему захаживал в пивнушки, болтал со старыми надежными приятелями, брал билеты себе и матери в кинотеатр «Одеон». Но после блеска и роскоши, с которыми он невольно соприкоснулся, мысль о тюрьме казалась просто невыносимой. Вся эта грязная, пропахшая потом одежда, ужасная пища, никакой личной жизни и, самое жуткое, абсолютно бесцельное существование в обстановке однообразия, зловония и скуки.

С трудом поборов отвращение, Гарри задумался, как сделать, чтобы его все-таки отпустили под залог.