Ночь накануне

Возвращаясь в гостиную, я сразу бросил нетерпеливый взгляд на правый угол монитора. Так и есть: на рабочем столе уныло помаргивал перечеркнутый красным крестиком индикатор подключения к сети. Кабель, значит, тоже обрубили, затейники.

Ну как после этого прикажешь оставаться толерантным к братьям нашим меньшим из солнечного Таджикистана? Да я практически скинхед уже, вот только побриться наголо осталось.

Я постоял, глупо переминаясь, посреди гостиной, потом подошел к дыре и осторожно глянул вниз, так далеко, насколько хватило смелости наклониться Внизу по-прежнему было тихо, что, кстати, удивляло больше всего — футбол ведь только что закончился, наши опять победили, несмотря на подлые происки судьи, так что москвичам полагается пить, орать и запускать фейерверки.

Словно услышав мои мысли, полуночный двор вдруг взорвался звуками и светом — как-то сразу внизу обнаружилась прорва развеселого народа, завизжали женщины, тупо загоготали мужики, отчаянно заголосили сигнальными сиренами машины, а возле меня начали взрываться разноцветные петарды… Что-то в этом было ненастоящее, постановочное, и я минут десять смотрел вниз, пытаясь уловить, где и в чем меня обманывают, но так ничего и не понял, зато здорово продрог.

Повинуясь скорее инстинкту, чем разуму, я начал было двигать вдоль стены шкаф на место дырки, но шкаф оказался тяжелым, а я слабосильным. Потом я вспомнил про лист гипсокартона, живущего в прихожей со времен вселения, и сходил за ним.

Лист покрылся пылью, оброс наклейками, газетами, одеждой, но сохранил свои главные функциональные свойства — он был большим и плоским. Я стряхнул с него на пол весь мусор и отволок в гостиную, где и прислонил к стенке.

Дыра в результате сократилась в размерах кардинально — осталась небольшая щель под потолком, но эту проблему я оставил на завтра. Главное, чтоб до утра сюда не являлись джентльмены в оранжевых курточках — против строительной техники, особенно такой штуки, как чугунный шар на цепи крана, которым регулярно пугают обывателей по телевизору, я, конечно, долго не выстою.

В гостиной сразу стало теплее, и я расстегнул куртку, оглядываясь по сторонам.

Да вот же окно в мир — телевизор! Эту песню не задушишь, не убьешь — уплачено вперед за шесть месяцев. Сейчас специально обученные люди мне расскажут, что, собственно, произошло в одном из спальных микрорайонов столицы и кто позволил вырезать двери в стенах квартир добросовестных заемщиков.

Я нашел пульт, устроился в кресле и включил первый попавшийся канал. Гостиная наполнилась криками мирных обывателей, на которых напали вооруженные злодеи в масках. Один из злодеев показал в камеру свое ужасное помповое ружье и тут же отстрелил голову зареванной, но симпатичной блондинке. Эпизод закончился огромными титрами по всему экрану: «”Огонь на поражение”. Смотрите сегодня в 23.55».

Я быстро переключил канал, пока опять не началось. Теперь звука не было вообще, зато на экране в неприличных подробностях была видна обстановка чей-то холостяцкой квартиры — книжный стеллаж из ИКЕА, такая же самосборная стойка с дисками, неровно уложенный неведомыми халтурщиками паркет, разбросанные по полу носки, лист гипсокартона, прислоненный к стене…

До меня наконец дошло, что именно я вижу, и я встал, приглядываясь к потолку у себя за спиной, пытаясь понять, где могла быть размещена камера.

Никакой камеры на потолке я не увидел, но это ни о чем не говорило — сейчас навострились делать камеры такими мелкими, что они влезают в задницу пчелы, вместо жала. Сам недавно читал в «Комсомольской правде», как такая пчела прилетела к грузинскому президенту и едва не надругалась над ним, уколов куда не следовало. По счастью, грузинские спецслужбы эту пчелу самоотверженно поймали и потом нашли на ней лейбл Тульского оружейного завода и даже факсимиле министра обороны России.

В гостиной вдруг мигнул и погас свет, затем выключился телевизор, и меня окутал абсолютный мрак — даже взрывающихся во дворе петард не стало видно. Я услышал, как в комнате что-то с грохотом рухнуло, потом еще что-то, а потом раздался топот множества ног, и вокруг меня началась какая-то возня.

Через минуту я осознал, что меня пытаются избить — правда очень неумело.

Я пригнулся, шагнул назад, к противоположной стенке, встал там, широко расставив ноги, как учили, и нанес вслепую пару ударов левой прямо в эпицентр этой невнятной суеты. Со второго раза я попал во что-то теплое и рыхлое, но тут же получил в ответ неожиданно мощную оплеуху откуда-то сбоку, потом вялую плюху спереди, а потом меня треснули по башке чем-то тяжелым, и я присел на пол. Сел не потому, что потерял сознание, а чтобы показать, что не готов к дальнейшему сопротивлению вслепую.

Бить меня прекратили, но присутствие посторонних я по-прежнему слышал и даже чувствовал — пахло от них так, как пахнет от типичных гастарбайтеров: табаком, чесноком, потом и обидой на все человечество.