Ночь Нептуна

Он положил руку ей на шею и наклонил ее лицо вниз, в море. Второй рукой взял ее за волосы на затылке. Макнул ее во второй раз, потом снова и снова. Она начала вырываться — не успевала вдохнуть в тот миг, когда он немного ослабевал хватку, и она поднимала лицо. Пыталась кричать. Это отца не останавливало. Он опускал ее голову все ниже и держал под водой все дольше. Казалось, он вдруг обрел какие-то невероятные физические силы, и как Олеся ни билась, ни вырывалась, он продолжал окунать ее голову в воду.

И так длилось до самой ее смерти.

29 июля, ночь

Паша очнулся с одной-единственной мыслью: «Какой же я осел!» А как назвать человека, умудрившегося повернуться спиной к маньяку-убийце, до того ясно показав ему, что все о нем знает? Ослом его только и можно назвать. Потенциально дохлым ослом, если уж быть совершенно точным.

А теперь он сидел со связанными руками и связанными ногами на полу в кухне Иванового дома и любовался, как Иван, одетый в синие джинсы и расстегнутую серую рубашку, шьет для него саван. Золотой крестик покачивался на его шее, отражая свет одинокой лампочки под потолком.

Паша поднял голову, по его лицу что-то потекло.

— Господи, — сказал Иван, кинув взгляд на своего пленника. — Кровь…

Он привстал со своего места, склонился над Пашей и вытер ему лоб своим носовым платком.

— Я так понял: ты меня утопишь, — произнес Паша невнятно.

— Ты мне выбора не дал.

— Я уже о тебе все следователю сообщил. По дороге сюда.

— А что же до сих пор ОМОНа нету?

— Приедет.

— Вряд ли. В любом случае меня тут уже не будет.

Шитье свое Иван только начал, значит, у Паши времени осталось минут двадцать.

— Расскажи мне, — попросил Паша, — почему двух девушек так и не нашли, а Ираиду на пляж выбросило?

— Не там вы искали, — спокойно ответил Иван, снова принимаясь за работу. — Я их в лодке от причала увозил, подальше в море. Там и опускал в воду вместе с битыми бильярдными шарами. Они тяжелые — десять штук кинешь, и уже мешок не всплывает. А в последний раз — не получилось. Сторож на причале новый, молодой. Он ночью не спит, лодку не уведешь у него.

— Зачем ты их убивал?..

— Кого? — искренне удивился Иван, скользнув взглядом по лицу Паши.

— Девушек.

— Я никого не убивал. — Он снова сосредоточился на шитье.

— Но…

Помолчав с минуту, Паша решил продолжить разговор:

— А где тела их хранил?

— Под винзаводом есть хранилище для вин, в каменной глыбе вырублено. Температура в этих штольнях почти пятнадцать градусов, а на земле — все тридцать пять. Там одна штольня заброшена…

— И целую неделю ты тела держал при пятнадцати градусах?

— Нет, они бы разлагаться начали, — брезгливо сказал Иван. — Сутки — не более.

— А в этом году?

— В этом году — нет. В этом году, я ж говорю, сторож новый на причале. Не мог я быстро тело в море сбросить. Тут оно хранилось — в холодильнике.

Он кивнул в сторону белого агрегата солидного года выпуска. Паша почти улыбнулся: он же говорил!

— Ну а как ты их убивал?

— Кого?

Иван снова перестал понимать вопросы. Паша начал с другой стороны:

— Три года назад ты… девушка отбилась от тебя. Ты это помнишь?

— Ее беда — грязной ходить. Отмыться ей надо было, а она — в крик.

Иван

Иван очнулся уже на берегу. Тело дочери лежало у него на коленях, а он сидел на песке. Олеся была еще теплой, и Иван притянул ее повыше, к своей груди. Теперь дочка была чистой. И теперь за нее можно было не волноваться.

Их двоих нашли какие-то люди, видимо отдыхающие. Вызвали скорую и милицию.

— Она утонула, — сказал Иван, показывая им Олесю. — Она очистилась и умерла.

У него стали отбирать тело, а он не мог понять — зачем? Доктор из скорой сделал Ивану укол, машина отвезла его в больницу. Там он полежал немного в койке и ушел к себе.

Спустя неделю Иван снова оказался рядом со свежей могилой. На этот раз решил, что эту могилу он не оставит. Хватит уже бродить, чего-то искать. Тут похоронена его девочка, тут и ему место.

Окружающие люди жалели его. Помогли с похоронами, с поминками на девять дней, на сорок. Несли еду и просто так, без повода, понимая, что сам о себе он не побеспокоится. Сердобольные соседки-старушки заглядывали в его дом, опасаясь, что от горя он может что-то с собой сделать.

Жители Боровиковки говорили друг другу: «Такое горе перенес человек, но он хорошо держится!» — и Иван сам поверил в это.

Так и есть. Разве не горе он перенес? Ужасное горе. Потерял все, что было у него. Грязь проклятая и его дочку уничтожила. Сначала мама умерла от инфекции, потом дедушка умер в своих испражнениях, Варя погибла от рака, а рак — это грязные клетки, которые родятся внутри человека, чтобы пожрать его. А теперь еще и дочь…

Но он будет жить дальше. Будет хранить память о дорогих и близких и постарается бороться с грязью этого мира.

Так он и делал. Не мог только выбросить из головы диссонирующее своей жизненной программе ощущение освобождения, которое захлестнула его, когда он понял, что его дочь теперь чиста.

Боровиковка

Иван провел платком по Пашиному лбу, на котором снова появилась кровь.