Ночь оборотня

— Нет, это слишком жестоко, — не согласился Себастьян. — И потом, какая еще голова? Разве ты не понял, у нее она только для еды и для украшения. А если вдруг случайно и подумает о ком, то только о себе, любимой.

— Простите, — взвыла я. — Я.., я... Но тут к «Победе» не подошел, не подбежал, а буквально подлетел Захаров.

— Ребята! — заорал он. — У нас сегодня не день, а праздник сердца, именины души!

— Ну да, — ехидно косясь на меня, ответил Даниель. — Еще бы одну дуру рыжую пристукнули, совсем бы юбилей наступил.

— Да все это ерунда! — продолжал горланить Захаров. — Едем скорее к нам! Там Крымов объявился!

— Поймали? — взвизгнула я.

— В том-то все и дело, что сам пришел!

Глава 33 ЗАХАРОВ В НЕДОУМЕНИИ

Крымов, сидевший за одним из столов в кабинете Захарова, неловко обернулся на звук открывшейся двери. Марина увидела, что он прикован к батарее наручниками, и испытала двоякое чувство — облегчение, смешанное с легким стыдом, и злость на милиционеров — ни ума, ни фантазии у людей нет, так обращаться с задержанными.

К большому ее изумлению, выглядел Крымов гораздо лучше, чем в тот день, когда она видела его первый и последний раз, — взгляд стал ясным и осмысленным, цвет кожи менее болезненным. Теперь по внешнему виду Крымова никак нельзя было предположить о наличии у него каких-либо проблем со здоровьем вообще и с психикой в частности.

— Ну-с, — сказал необычайно оживленный Захаров, садясь напротив своего живого трофея и доставая из ящика стола магнитофон. — Вы ждали меня, я здесь и внимательно вас слушаю. Расскажите для начала, где вы были все это время и куда спрятали труп Алины Выжнич.

— Труп Алины Выжнич? — изумленно переспросил Крымов. — Но она жива! По крайней мере, была четыре часа назад. С ней ведь ничего не случилось?

— Где вы оставили ее четыре часа назад? — настала очередь изумляться Захарову.

— Этого я вам сказать не могу. Я и так нарушил ее волю, но выдавать ее я не стану.

— Хорошо. Хотя и непонятно. Рассказывайте все по порядку.

— В прошлую субботу утром я опять проснулся весь в шерсти и крови, — начал Крымов. Марина смотрела на него и поражалась: речь давалась ему безо всякого труда, он говорил спокойно и связно. Неужели последнее убийство помогло ему обрести внутреннее равновесие? Невероятно! — Я догадался, что совершено новое убийство, потому что наутро после смерти Жени я проснулся точно так же — шерсть вокруг меня, кровь на лице, и я ничего не помню о прошедшем вечере. Я понял, что убийства надо остановить, но не знал, как это сделать. Выход был только один.

Я находился в таком состоянии, что счел за лучшее воспользоваться только им.

— А именно?

— Я.., я решил покончить жизнь самоубийством, — сказал Крымов и обвел спокойным взглядом всех окружающих. — Смерть все же лучше, чем сумасшествие, тем более такое, которое ведет к гибели людей. И потом, как ни эгоистично это звучит, я боялся попасть в дурдом.

— Так, значит, вы решили покончить с собой. И что же дальше?

— Дальше я пошел в одно место. Есть один скверик в центре Москвы, с видом на церковь и памятником. Мне всегда хотелось расстаться с жизнью именно там. У меня с собой были таблетки. Я купил бутылку воды, чтобы запить их.

Захаров покачал головой, скребя пальцами щетину на лице:

— Совершать самоубийство в многолюдном месте. Вы хотели, чтобы вас сразу спасли?

Крымов усмехнулся:

— Помилуйте, кто бы стал меня спасать? Кто в нашем городе подойдет к валяющемуся на улице человеку, если это не очевидный труп? Кто? Разве что милиционер, но, пусть не в обиду вам будет сказано, основная задача милиции в нашем городе — ловить иногородних без прописки, а не следить за порядком на улицах. Я мог бы с тем же успехом отравиться в одиночестве, в запертой на ключ квартире, только, когда бы меня обнаружили, я начал бы разлагаться и пахнуть далеко не розами.

— Ну, и почему же вы до сих пор живы? — язвительно поинтересовался Захаров, очевидно, обидевшись на замечание Крымова о милиции, под которым Марина подписалась бы не только обеими руками, но и ногами, если бы это было возможно.

— Потому что я стал медлить. В сквере было так красиво, тихо, спокойно. Я стал смотреть на церковь, думать о боге, думать о себе. А потом приехала Алина.

— Как она нашла вас?

— Я рассказывал ей об этом скверике во время одного из наших сеансов. Она ждала меня — я как раз должен был прийти к ней в субботу. Не дождавшись, встревожилась, поехала сначала ко мне домой, а потом — в сквер. Я даже не успел открыть бутылку с водой.

— А потом вы ее убили, — проницательно закончил за него Захаров. Марина посмотрела на него, как на придурочного, но он, к счастью, этого не заметил.