Ночь огней

Еще не приблизившись к дому великана, Саманта и Саймон понимают, что боятся. Они повели себя плохо; в их голосах слышится дрожь. Слишком поздно поворачивать назад, и они берутся за руки и не признаются в том, что совсем заблудились. Лицо у Саймона пылает жаром. Он пытается поверить Саманте, когда та говорит, что они уже почти пришли. Он совсем забывает, что это он должен был показывать дорогу. Саймон ждет в высокой траве, пока Саманта спрашивает у мужчины, меняющего колесо, ведет ли эта дорога в Эдгартаун. Они знают, что нельзя говорить с незнакомцами, но все равно уже начали себя дурно вести и теперь не могут остановиться. Когда они наконец видят лоток, ноги у них уже стерты до волдырей. Дети заходят за лоток и замирают, увидев крышу в лощине.

— Наверное, это его дом, — говорит Саймон.

Ветер пышет зноем, и асфальт на дороге плавится.

Оба жалеют, что не остались дома.

— Великанов не бывает, — твердо заявляет Саманта.

— Ага, — соглашается Саймон, хотя видел великана своими глазами.

— Мы в него не верим, — продолжает Саманта. — Правда?

Саймон придвигается к Саманте. Его макушка достает ей до плеч.

— Правда, — соглашается он.

* * *

Близится ужин, и Андре должен скоро вернуться, так что Вонни берется за курицу и рис. Она уверена, что Элеонора забрала детей к себе домой. Они бросили свои мягкие игрушки, и трава еще примята там, где они сидели.

Вонни уменьшает огонь под рисом и накрывает кастрюлю крышкой. Затем звонит Элеоноре и просит отпустить Саймона домой.

— Саймона? — переспрашивает Элеонора. — О чем вы? Дети у вас.

Вонни бросает трубку и выбегает на улицу. Она зовет детей и хлопает в ладоши, как будто подзывает пса. Ее голос становится резче, она чувствует границу силового поля. Когда она вбегает в дом, звонит телефон. Элеонора Фрид. Вонни признается ей, что дети пропали.

— Повесьте трубку, — говорит Элеонора. — Я звоню в полицию.

Вонни вешает трубку и хватает ключи от пикапа. Металл впивается в ладонь. Перед глазами все плывет, но Вонни запрыгивает в машину и умудряется вставить ключ в зажигание. Она жмет на газ, и у нее приливает кровь к голове. Она понятия не имеет, куда едет, главное — ехать быстро. Если она сейчас с кем-нибудь заговорит, слова превратятся в осколки стекла и прошьют собеседника насквозь. Она думает о Джоди, которая пропадает уже около недели. Думает о маньяках и придорожных могилах. Вонни опускает окно и выкрикивает имена детей. В конце улицы она тормозит, но не для того чтобы пропустить встречные машины, а потому что не знает, куда отправились Саймон и Саманта. Она поворачивает налево и подрезает машину, которая гудит ей вслед. Вонни не смотрит на дорогу, а изучает заросли ежевики и канавы вдоль обочин. Пикап виляет по двойной сплошной, но она едет все быстрее. Она слышит завывания сирены, но останавливается лишь после того, как полицейская машина тыкается в бампер пикапа. Когда полицейский подходит к окну, Вонни плачет.

— Мой сын пропал, — говорит она.

Ей приходится повторить это три раза, прежде чем он понимает.

Полицейский требует показать права, которые она, разумеется, забыла дома. Он возвращается в свою машину и связывается по рации с участком. Вонни ждет, и ей кажется, что она вот-вот взорвется. Конечно, можно уехать без спроса, но он все равно ее догонит и остановит. Полицейский возвращается с виноватым видом. Элеонора Фрид сообщила, что пропали дети. И все же он просит Вонни ехать помедленнее. Что толку, если вы столкнетесь с другой машиной, прежде чем ваш сын найдется? Вонни прикусывает язык и кивает. Вокруг пикапа начинает мерцать силовое поле. Вонни пытается вести обратный отсчет, но не может. Она заводит двигатель, ждет, когда полицейский отъедет, и трогается с места, поначалу довольно медленно. Она зовет Саймона через открытое окно и сама слышит, что голос у нее хриплый, как у лягушки.

Вот найдешь сына, тогда и падай в обморок. Тогда и поддавайся силовому полю.

Она жмет на газ.

Джоди спит урывками, с тех пор как переехала к великану. Она бодрствует всю ночь и засыпает только утром под квохтанье куриц во дворе. Она наконец убедила Эдди, что им нужно уехать, по крайней мере на время. Через три месяца Джоди исполнится восемнадцать, и родители потеряют право управлять ее жизнью. Джоди уже дважды ходила под покровом темноты к таксофону на бензоколонке. Она позвонила бабушке и извинилась за свое исчезновение, а прошлой ночью заказала два билета на самолет из Бостона до Сан-Франциско.