Ночь Охотника

Громф закашлялся, чтобы скрыть смех. «„Ослаблены смертью“, – прямо в точку», – подумал старый архимаг; за последние несколько десятков лет Дом Фей-Бранш безвременно лишился многих аристократов. Биртин и ее Дом отступили в тень и заняли оборонительную позицию, подозревая, что виновным в этих безвременных смертях является Дом Бэнр, – и не без оснований.

– Да, – подыграла ей Квентл. – Слишком ослаблены.

Минолин Фей в явном волнении заерзала на своем стуле; казалось, она готова была выпалить напрашивавшийся сам собой и полностью неуместный вопрос, зачем Мать Квентл потребовала приглашения на обед.

– Мне сказали, что Мать Зирит скоро покинет город, – заметила Мать Биртин. – Интересно, что произойдет с башней Ксорларринов в квартале Ку’элларз’орл?

– Она не будет открыта для нового Третьего Дома, – ответила Мать Квентл.

– И неважно, кто займет это место? – коварно спросила Мать Биртин.

– Это будет не Фей-Бранш, если таковы твои мысли, – произнесла Мать Квентл, и теперь даже Громф не сумел скрыть своего изумления. Минолин снова пошевелилась – казалось, сейчас она наверняка ляпнет нечто неподобающее. Мать Биртин отодвинулась от Квентл, приоткрыв рот. Внезапно все сидевшие за столом смолкли, и Громф принялся вспоминать слова подходящего заклинания, которое мгновенно перенесло бы его подальше от смертоносной застольной стычки.

– Ты не настолько юна, чтобы тешить себя напрасными амбициями, Биртин, – невозмутимо продолжала Мать Квентл, обратившись к хозяйке без подобающего титула и тем самым еще усугубив ситуацию. – Ни для кого в городе не секрет, что у Фей-Бранш нет союзников, и что Верховная Мать Жиндия из фанатичного Дома Меларн твердо намерена карабкаться вверх по лестнице. Если бы ты сумела добраться до места Матери Зирит в Правящем Совете, три превосходящих вас по могуществу Дома жаждали. бы твоего падения.

– Подобные разговоры неуместны на празднике Основания, – вмешалась Минолин Фей.

– Точно так же неуместно жрице забывать свое место, – осадила ее Мать Биртин.

– Твои разговоры могут стоить обоим нашим Домам благосклонности Ллос, – обратилась Минолин к Матери Квентл.

– Дорогое мое дитя, – произнесла Мать Квентл, которая была ровесницей Минолин, и ласковый голос ее источал снисходительность, – никогда не повторяй эту ошибку: не вздумай больше разъяснять мне волю Ллос.

У дроу существовала старая поговорка насчет того, что верховные матери обладают настолько тонким слухом, что могут услышать, как волос падает на пол. В этот момент в зале воцарилась такая мертвая тишина, что Громф решил, что, пожалуй, пословица не преувеличивает.

Мать Квентл взглянула на Мать Биртин, словно приглашая ее ответить, но хозяйка дома промолчала и вернулась к еде, как и все прочие. И еще долго, очень долго никто не произносил ни слова.

Когда обед подошел к концу, слуги быстро убрали посуду, и Мать Биртин провела гостей и членов своей семьи в просторный зал, примыкавший к трапезному. Присутствовавшие разделились на небольшие группы. Громф пробрался к Велкристу и другим магам, но одновременно незаметно следил за центральной группой – матерями и их верховными жрицами. Он наблюдал, как Сос’Умпту торопливо приблизилась к Матери Биртин, указывая на юг, в сторону других покоев. Мгновение спустя Биртин, Сос’Умпту и Миринейль удалились в том направлении, оставив Мать Квентл – какое удобное совпадение! – наедине с Минолин Фей.

Эти двое также удалились, но в западные покои.

Громф потер большим пальцем кольцо, которое носил на указательном; это позволяло ему незаметно следовать за женщинами; он видел, что они покинули соседнюю комнату, миновали короткий коридор и через двойные двери вышли на балкон. С балкона открывался вид на колонну Нарбондель, за которой тянулись западные районы Мензоберранзана.

Мать Квентл со странным выражением лица оглянулась. Взмахнула рукой, и дверь закрылась; но не просто закрылась, понял Громф: его чары больше не действовали, мысленная связь прервалась. Велкрист, стоявший рядом, болтал что-то об экспедиции Ксорларринов в Гаунтлгрим, а маги Фей-Бранш внимали каждому его слову. Успех Ксорларринов, единственного Дома дроу, который сумел поднять темную магию до божественного уровня, имел огромное значение для них как чародеев и дроу-мужчин. Громф сделал вид, будто слушает. Разумеется, он знал о происходящем в Гаунтлгриме гораздо больше, чем когда-либо станет известно Велкристу, потому что он сам, Громф, организовал эту экспедицию. Но архимаг пристально смотрел на восток, на двери, за которыми скрылись Мать Квентл и Минолин Фей, и уже буквально ждал, что сейчас взрыв уничтожит западное крыло дворца Фей-Бранш.

Он больше не мог предсказывать действий Квентл, понял он в этот момент, не мог ее контролировать, не мог даже оказывать на нее сколько-нибудь заметное влияние.

Последствия дара, которым он наделил собственную сестру, тяжелым бременем легли на его старые плечи.

– Я должна извиниться перед тобой, – обратилась Квентл к Минолин, когда они остались наедине. Свечение Нарбондели начинало тускнеть, близился вечер.