Ночь ошибок

Оливер Голдсмит Ночь ошибок

She Stoops to Conquer by Oliver Goldsmith (1771)

Действующие лица:

Сэр Чарлз Марло.

Молодой Марло, его сын

Хэстингс, друг Марло.

Хардкасл.

Мисс Кэт Хардкасл, его дочь.

Миссис Хардкасл, его жена.

Тони Ламкин, ее сын.

Мисс Нэвилл, ее племянница.

Пимпль, служанка.

Стинга, трактирщица.

Собутыльники и слуги:

Диггори.

Роджер.

Томас.

Джереми.

Сиамские близнецы.

Действие первое

Комната, обставленная на старинный лад. Входят миссис Хардкасл и мистер Хардкасл.

Миссис Хардкасл. Странный вы человек, мистер Хардкасл, клянусь! Да кроме нас во всей Англии нет никого, кто хотя бы изредка не съездил в столицу, чтобы стереть с себя ржавчину! Взгляните-ка на обеих мисс Хоггс и нашу соседку миссис Григсби — они каждую зиму трутся там по месяцу и наводят на себя лоск!

Хардкасл. Воистину! И возвращаются с запасом тщеславия и жеманства на целый год. Почему это Лондон не держит своих дураков взаперти, удивляюсь! В мое время столичные сумасбродства ползли к нам, как улитка, а нынче они летят быстрее дилижанса.

Миссис Хардкасл. О да, ваше время было и впрямь превосходное время; вы твердите нам об этом уже не первый год. То-то мы живем в старой развалине, которая смахивает на гостиницу, с той разницей, что никто в нее не заезжает. Более интересных посетителей, чем старуха Одфиш, жена приходского священника, и маленький Крипплгейт, хромой учитель танцев, — у нас не бывает, а наше единственное развлечение — ваши старинные анекдоты о принце Евгении и герцоге Мальборо. Ненавижу этот старомодный вздор!

Хардкасл. А я люблю. Я люблю все, что старо: старых друзей, старые времена, старые обычаи, старые книги, старые вина, и, мне кажется, Дороти (берет ее за руку) вы не будете отрицать, что я всегда очень любил свою старую жену.

Миссис Хардкасл. О господи, мистер Хардкасл, вечно вы носитесь со своей Дороти и своими старыми женами. Я ведь моложе, чем вы меня выставляете, и не на один год… Прибавьте к двадцати двадцать — что получится?

Хардкасл. Сейчас подсчитаем: к двадцати прибавить двадцать — ровно пятьдесят семь.

Миссис Хардкасл. Неправда, мистер Хардкасл; мне было всего двадцать, когда я родила Тони от мистера Ламкина, моего первого мужа; а Тони еще не достиг сознательного возраста.

Хардкасл. И никогда не достигнет, могу поручиться. Славную выучку он прошел у вас!

Миссис Хардкасл. Это неважно. У Тони Ламкина приличное состояние. Моему сыну не придется зарабатывать на жизнь какими-то знаниями. Думаю, свои полторы тысячи в год он сумеет истратить и без особых знаний.

Хардкасл. Да какие у него знания! Просто смесь всяких проделок и озорства.

Миссис Хардкасл. Такой уж у него нрав, дорогой мой. Право, мистер Хардкасл, согласитесь, что у мальчика есть чувство юмора.

Хардкасл. Я скорее соглашусь окунуть его в пруд. Если сжигать башмаки лакея, пугать служанок и мучить котят почитается юмором, тогда, конечно, юмор у него есть. Не далее как вчера, он привязал мой парик к спинке стула, и когда мне надобно было встать, чтобы отвесить поклон, я ткнулся лысиной прямо в лицо миссис Фризл.

Миссис Хардкасл. Но разве это моя вина? Бедный мальчик всегда был слишком болезненным, чтобы преуспевать в науках. Школа была бы для него погибелью. Когда он немного окрепнет, почем знать, может быть, год-другой занятий латынью и принесет ему пользу…

Хардкасл. Ему — латынь? Что мертвому припарки… Нет, нет; трактир и конюшня — вот единственные школы, которые он когда-либо будет посещать.

Миссис Хардкасл. Во всяком случае, мы должны сейчас щадить мальчика — боюсь, что ему не суждено долго жить среди нас… Да по его лицу сразу видно, что он чахоточный.

Хардкасл. Несомненно, если чрезмерная толщина — один из признаков чахотки.

Миссис Хардкасл. Он иногда покашливает.

Хардкасл. Да, если виски попадает ему не в то горло.

Миссис Хардкасл. Я вправду опасаюсь за его легкие.

Хардкасл. Я тоже, уверяю вас; ведь он порою горланит, как иерихонская труба.

Тони за сценой громко подражает крику охотника.

А-э, да вот и он… поистине чахоточное создание.

Входит Тони.

Миссис Хардкасл. Тони, куда ты идешь, радость моя? Не побалуешь ли нас с отцом своим обществом, душенька?

Тони. Некогда, матушка; я не могу остаться.

Миссис Хардкасл. Лучше бы тебе не выходить из дому в такой сырой вечер, мой дорогой; ты ужасно выглядишь.

Тони. Я вам сказал, что не могу остаться. Меня уже ждут в «Трех голубях». Сегодня мы там сможем славно позабавиться.

Хардкасл. Вот, вот, трактир, насиженное местечко, — так я и думал.

Миссис Хардкасл. Низкое, недостойное сборище!