Ночь открытых дверей

– Ну, ты темнота! – искренне удивился Майсурадзе. – У нее же теперь новый парень, Клюквин из десятого. Она, наверное, из группы уйдет. Ей Клюква успел такого наобещать! У него батя крутой крендель, он все может.

– А что надо Вороновой? – Кармашкин по наивности не видел связи между новым романом Ксени, ее уходом из группы и крутизной клюквинского папаши.

– Счастья, – хихикнул Вовка, зачем-то подмигивая Генке.

– Да пошел ты! – отмахнулся от приятеля Кармашкин. – Все, я домой!

– Э, погоди! – заспешил за ним Майсурадзе, подхватывая свои тамтамы. – А расследование?

– Какое расследование? – Генке хотелось поскорее отвязаться от Вовки, чтобы побыть одному и подумать.

– Ты журнал искать будешь? – Вовка намеков не понимал. – Тебе Адочка два дня дала. Без команды не справишься.

– Чего его искать? – от удивления Кармашкин остановился. – Сам объявится.

– Какое объявится! Расследование надо производить! – Майсурадзе сурово сдвинул брови, видимо, уже представляя себя крутым следователем.

– Вот и расследуй, – рассердился Кармашкин. – Иди на улицу и изучай следы под окном учительской.

– А ты? – От желания поскорее приступить к делу Вовка пританцовывал на месте.

– А мне еще надо ноты взять. Я их на банкетке забыл. – Генка пошел обратно.

Майсурадзе помчался вниз. Кармашкин переждал некоторое время и двинулся следом.

Зачем ему команда поисковая? Если он и хотел найти журнал, то сделать предполагал это тихо, без свидетелей. Большая следственная группа ему для этого была ни к чему.

По лестнице он старался спускаться как можно тише. Ему казалось, что если он не будет шуметь, то сможет заметить что-то очень важное.

Иногда Кармашкина посещали такие предчувствия. Если сидеть не шевелясь, то тебя не спросят. Так и выходило. А стоило ему заерзать на стуле – все, тут же отправлялся к доске. Или если замереть, глядя в окно, то мама не заставит мыть посуду. Или если проигнорировать просьбу сестры, то вечер закончится мирно. Однажды он своей интуиции не послушался, за что получил по полной программе – после игры в мяч он долго выслушивал мамины причитания и выгребал осколки люстры из длинных ворсинок ковра – пылесос засасывать их почему-то отказывался.

Вот и сейчас, видимо, от недосыпа, Генку посетило озарение, что шуметь ни в коем случае нельзя. Но как назло на последнем лестничном пролете гитара звонко цокнула о перила, отозвавшиеся на это столкновение радостным гулом.

Бредущий впереди Илюха остановился. Он стоял прямо перед поворотом в холл первого этажа, где был гардероб, а на стенах висели доски с расписанием.

Пока Стриж не успел повернуться, Кармашкин на цыпочках, прижимая к себе гитару, чтобы, не дай бог, ни за что не задеть, сбежал по ступенькам и бочком, бочком отполз в угол под лестницей.

Из-за поворота выбежала стайка молодняка. Они задели застывшего Илюху, и тот словно очнулся.

Скрипнула железная решетка гардероба.

– Ксюха! – оживился Стриж.

Воронова стояла в свете солнечных лучей, пробивающихся сквозь верхние створки окон, и была невероятно хороша.

– Отойдем на секундочку, – позвал Илюха и пошел под лестницу.

Генка сжался. Еще не хватало, чтобы его здесь заметили!

До Генкиного укрытия Стриж не дошел. Вернее, Ксю остановилась в начале лестницы, облокотившись о перила.

– Ну? – Воронова была явно недовольна, что ее отвлекли. – Только предупреждаю, будешь приставать, закричу!

От таких слов Стриж весь как-то подобрался.

– Что, он лучше? – процедил Илюха сквозь зубы.

Ксю качнула головой, цокнув языком.

– Не такой занудный, – произнесла она.

– Хочешь, я для тебя что-нибудь сделаю? – Стриж шагнул к ней ближе.

– Все, что мог плохого, ты уже сделал, – попятилась Воронова. – Теперь расслабься.

Стриж запустил руку в рюкзак и движением фокусника выудил оттуда журнал. От радости, что заветная цель всех его поисков обнаружилась, Генка чуть не выскочил из своего укрытия.

– Держи! Это тебе, – протянул Илюха свое подношение.

– Что это? – Ксю отступила еще на несколько шагов.

– Подарок! – Стриж требовательно дернул рукой. – Бери!

По лестнице протопали шаги. Илюха спрятал журнал за спину, сунув его прямо Генке под нос. Руку протяни – дотронешься.

А чего? Выйти. Извиниться. Сказать, что возьмет журнал на минуточку. Сделать свое дело. И сразу отдать. И пусть они дальше выясняют отношения сколько душе угодно.

Но вот так просто взять и вылезти Кармашкину показалось неудобно, поэтому он остался сидеть. В конце концов, если Ксю журнал возьмет, то с ней можно будет очень легко договориться. С Илюхой он разговаривать бы не стал.

– Так это ты его украл? – В голосе Вороновой слышался восторг. Но Стриж все испортил.

– Бери, я за него хорошие деньги заплатил. – Илюха настойчиво протягивал Ксю свой подарок.

– Деньги? – холодно отозвалась Воронова. – Неужели ты подговорил дурака Кармашкина, и он украл его для тебя?

А вот на это можно было и обидеться! Генка вообще-то тоже был не в восторге от умственных способностей Вороновой. Задается много, кривляется. Нет, ну дура-дурой, а туда же! И чего Илюха за ней бегает?