Ночь падших ангелов

Ромка покивал, а после задал несколько наводящих вопросов, провоцируя Ноздрева на откровенность о его нынешней деятельности. Не для себя — он и сам прекрасно все это знал, — а для бесстрастно фиксирующих показания камеры с микрофоном. Потом показушно поаплодировал «святому Евстафию».

— Хватит кривляться! — оборвал тот. — Я сюда пришел не для того, чтобы на твои выкрутасы или на твою рожу глядеть. Ты сказал, что знаешь что-то про моего сына.

— Знаю! — Ромка записал все, что хотел, но не мог отказать себе в маленьком удовольствии выплеснуть Ноздреву правду в физиономию. Даже заведомо зная, что его за это снова будут бить. — Твой сынок был насильником и отморозком. И когда он перед смертью оказался лицом к лицу с одной из своих жертв, без папенькиной поддержки, то это его так напугало, что он даже штаны испачкать успел. А потом удрал и рванул по крайне плохой дороге на полной скорости. Но у него же была очень крутая машинка! Только, как видишь, это его не спасло.

Правда была неполной, учитывая, что ее сейчас записывали. Но и этого хватило, чтобы взъярившийся Ноздрев снова пнул Ромку под ребра. Одно из них, кажется, уже сломанное до этого, так болезненно хрустнуло, что Ромка не выдержал, охнул:

— Печенька, мать твою так!

— Что? — опешил Ноздрев, а затем обратился к своим бойцам: — Не стойте, давайте сюда коктейль! Сейчас он у нас не так запоет!

— Я сказал «печенька»! — повторил Ромка как можно четче. И быстро понял, что был услышан не только здешними зрителями. Где-то в отдалении раздался короткий вскрик, потом вроде как сильный удар по закрытой двери. Значит, взялись за изолятор!

— Что за… — Ноздрев не слишком сильно обеспокоился, еще не понимая всех масштабов происходящего. Скомандовал паре сопровождавших его бойцов: — Разберитесь! Опять Архип ужрался до чертиков? Когда хоть успел?! Захар, а ты давай сюда шприц!

— Не так быстро. — Лишь только отправленные к изолятору бойцы выскользнули наружу, Ромка одним движением выключил ставшую ненужной камеру, выхватил пистолет и взял оставшихся на мушку. Мелькнула соблазнительная идея: прострелить сейчас Ноздреву обе ноги. Или заставить Захара под дулом пистолета вколоть последнюю порцию коктейля своему боссу. Чтобы ни у одного из присутствующих не возникло сомнений в подлинности оружия, Ромка пустил первую пулю в доски пола, перед самыми носками их обуви. Добавил на словах: — Стреляю я очень хорошо. Морская пехота — это вам не фантики разворачивать. Так что…

Его едва не вывернуло наизнанку, не от брезгливости, а от какого-то глубокого морального отвращения, когда он увидел, что у Ноздрева, оказавшегося под оружейным прицелом, мелко затряслись щеки и отвислый подбородок, а на брюках расползлось темное мокрое пятно. История повторялась…

Но, к счастью, в домик быстро ворвались бойцы в камуфляже, избавившие Ромку от этого тошнотворного зрелища. Он только и успел незаметно спрятать свой пистолет обратно за пояс, как один из мгновенно скрутивших всю шайку омоновцев присел перед ним:

— Ты — Ромка? Ты как, братан?

— Если бы вы мне подогнали обратно мою коляску, вообще все было бы отлично.

— Немного подождешь? Мы скоро вернемся!

— Конечно. — Ромка только кивнул, прекрасно понимая, что время заниматься его персоной наступит только после полного захвата всей территории. А про коляску это он просто так сболтнул, первое, что пришло на ум, потому что на самом деле хотелось просто истерически хохотать от охватившего его облегчения.

* * *

Когда Ромку на его раздобытой коляске торжественно выкатили из лагерных ворот, то его там встретила поистине адская какофония. Не допущенные ОМОНом за периметр байкеры собрались поблизости от высаженных ими же ворот и теперь приветствовали своего собрата — газовали, орали, жали на клаксоны.

Ромка крепко стиснул зубы, глядя на них: именно сейчас сдержать эмоции оказалось труднее всего. Хорошо, что Айка кинулась к нему, отвлекая его внимание на себя, иначе он в конце концов точно не выдержал бы и разрыдался.

— Где Лана? — сдавленно спросил он у сестры, в качестве приветствия своим братьям вскидывая сжатый кулак.

— У нас дома. Я ее заперла, когда сюда кинулась.

— Что?!

— Ну да. Она, как узнала, что ты вне опасности — омоновцы сюда по рации передали, а Генка мне перезвонил, — так начала нести какой-то бред насчет того, что она тебя недостойна. Вот я и решила, чтобы она не надумала удрать втихаря, не брать ее с собой, а оставить в квартире, заперев на ключ. Короче, сам теперь с ней разбирайся. По мне, так вы оба друг друга стоите. Да, она не ангелочек, но и ты, извини, с половиной города в свое время…

Прерывая Айкино выступление, к Ромке начали сбегаться его прежние приятели, наконец-то решившие оставить в покое своих железных коней. Гена, Ярополк, а за ними и все остальные, старые друзья, до боли знакомые лица.

— Явились! — Айка хмуро сверкнула глазами в Генину сторону.

— А где эта… Ланочка? — спросил Ярополк, не заметив ее поблизости.