Ночь Патриарха

Вот тогда-то впервые Патриарх сделал для себя важный вывод о том, что главным достоинством руководителя органов безопасности должна быть неукоснительная личная преданность своему вождю.

Ленинские деньги очень пригодились позже: когда Патриарх уже получил власть и потребовал от Крупской, чтобы она перевела их в страну. Эта пародия на женщину, всю жизнь, проходившую в мальчиковых ботинках, сначала заартачилась, но вождь пригрозил, что «Ленину найдут другую вдову», и вопрос был улажен⁴. Эта ленинская сучка тогда навсегда перепугалась и с тех пор стала усердно выполнять необходимую работу на доверенной ей от ЦК партии ниве просвещения — бдительно следила за методами воспитания молодого поколения. Она составляла списки неугодных партии преподавателей и профессоров, а также перечень подлежащих изъятию из публичных библиотек книг, включающих Чарскую, Лукашевич, Надсона, Достоевского, Льва Толстого, Бунина и многих других авторов, идеология которых не соответствовала принципам воспитании духа нового советского человека.

А тогда, в начале двадцатых годов не только Ленин — никто не знал, что делать с разорённой «Военным коммунизмом» страной дальше. Чтобы заставить рабочих трудиться, Троцкий предлагал организовать из них военизированные отряды с железной дисциплиной. А Ленин только и умел истерически кричать, что нужно усиливать террор, как можно больше расстреливать саботажников, укрывателей хлеба, спекулянтов, священников, белых элементов. «Расстреливать! Расстреливать, уничтожать эту сволочь!» — неистово вопил он.

Делать было нечего, как только опять ввести в обращение деньги и объявить НЭП, несмотря на возражения старой ленинской гвардии, считавшей это откатом к капитализму. Им хорошо было, получающим отличные пайки, жившим в довольстве, рассуждать о чистоте коммунистических идей. А по секретным данным в то время от голода умерло около шести миллионов человек.

Тогда партия, обтекая Ленина, раскололась на два лагеря: один — во главе с Троцким, который посчитал исторический эксперимент неудавшимся и предлагал, сбежав с добычей в другую страну, откуда начать новое наступление на капитализм. Другой лагерь — во главе с уже тогда набирающим силу Патриархом, настаивавшим, что нужно строить социалистическое государство в России — для этого еще есть ресурсы и возможности.

На стороне Троцкого были эти вечные перебежчики Зиновьев и Каменев, на зарубежных счетах которых, как и у самого Троцкого, лежали огромные деньги. Патриарха поддерживали Дзержинский и Ягода, с которым он подружился ещё тогда, когда тот приезжал с инспекцией от ЦК на Царицынский фронт.

Троцкого не любили и боялись, а тот из-за своего высокомерия и непомерных амбиций недооценивал людей. Не говоря о том, что он в своё время недооценил его, Патриарха, за что и поплатился впоследствии, Троцкий считал Ягоду только услужливым исполнительным дураком, сделав его навсегда своим врагом. А Патриарх разглядел в нем, кроме добросовестного исполнителя, ещё и хорошего, решительного организатора, умеющего угадывать желания высокого руководства. Стоило только намекнуть этому фармацевту, потомственному аптекарю, что неплохо бы иметь в недрах ЦК небольшую секретную лабораторию ядов, не оставляющих следов применения, как Ягода организовал такую лабораторию. О ней никто не знал, даже Дзержинский.

Продукты работы этой секретной лаборатории очень пригодились впоследствии, когда надо было без огласки убрать какого-либо, неугодного вождю, человека, который неожиданно умирал от паралича сердца. Результаты её исследований были применены позже, когда надо было решать вопрос с Фрунзе, Менжинским, Горьким, Бехтеревым, Ждановым да и с самим Дзержинским, который стал мешать Патриарху тем, что выступал за сохранение НЭПа и против разорения деревни, а главное, был слишком силён, независим и по агентурным сведениям в любой момент мог стать самым вероятным претендентом на власть.

Вокруг Патриарха ещё в Царицыне сформировался круг его преданных друзей-соратников — Ягода, Агранов, Ворошилов, Будённый, Власик. Именно из-за Клима произошла тогда первая стычка с наркомом обороны Троцким, который настоял, чтобы главнокомандующим фронта был назначен Фрунзе, а не луганский слесарь, совсем необразованный, но зато верный Ворошилов, как предлагал Патриарх. И это был ещё один из ждущих своего часа камней за пазухой против Троцкого, который не упускал момента, чтобы ни позубоскалить над акцентом Патриарха, над его плохой образованностью. Это Троцкий в своё время пустил в окружение Ленина кличку «недоучившийся семинарист», которую тайком между собой даже теперь применяют его недоброжелатели.