Ночь Паука

Он, привыкший никому не давать спуску, впервые оказался в таком дурацком положении! Не иначе как компания наверху решила поразвлечься. Прекрасно! Но только не за его счет! Его никто не приглашал, а стало быть — самое время убираться восвояси! Тем более что дело свое он сделал.

Конан похлопал себя по поясу, проверяя, на месте ли камень, и пошел обратно, по протоптанной в пыли тропинке. Теперь уже в последний раз.

— Да где же эта лампа?!

Натыкаясь на углы и выступы, Фабиан шарил в темноте, беззлобно ругаясь, пытаясь на ощупь найти масляный светильник, оставленный у входа.

— Наверное, закатился куда-нибудь, когда дом стоял на рогах.

— Ну и ладно, — примирительно произнесла Мелия, — возьми подсвечник и забудь о лампе.

— И то верно.

Фабиан вернулся в комнату и, повернувшись к Эмерику, спросил:

— Может быть, все-таки пойдешь с нами?

Его приятель лениво отхлебнул вина из кубка и отрицательно покачал головой.

— Ну, как знаешь.

Фабиан пожал плечами и вышел, прихватив со стола массивный бронзовый подсвечник в форме многорукой вендийской богини, держащей шесть свечей. Теперь света хватало, и девушки сразу почувствовали себя свободно и непринужденно.

Зита с интересом смотрела на фигуры, расставленные на невысоких, черного гранита, цилиндрических постаментах вдоль стен голубого и розового карпатского мрамора. На время даже ее желание как можно быстрее получить талисман уступило место естественному любопытству, ведь она, в отличие от сестры, была здесь впервые.

Галерея начиналась с воина в закрывающем грудь и живот кожаном панцире, с рельефно оттиснутыми контурами мощных мышц.

В левой руке он держал узкий овальный щит, закрывающий предплечье, в правой — короткий широкий бронзовый меч. На массивном, бычьей кожи поясе с нашитыми медными бляхами висел внушительных размеров кинжал в кожаных ножнах.

Грудь и плечи следующего закрывали словно вчера надраенные до солнечного блеска бронзовые доспехи. Голову защищал округлый кожаный шлем, закрывавший сзади шею.

Из-под грудного панциря ниспадала к широкому кожаному поясу крупноячеистая сеть, искусно сплетенная из массивных бронзовых колец. У воина был маленький, в локоть, круглый щит и такой же, как у предыдущего, меч.

Дальше ждали своей очереди другие фигуры, каждая в своем, не похожем на прочих, облачении, которые еще лишь предстояло рассмотреть.

— Нам придется идти медленно, — заметила Зита, — чтобы свечи не потухли.

— Прекрасно! — Мелия внезапно ощутила подъем. — У нас будет время осмотреться! Тебе особенно должно быть интересно, Фабиан, ведь это галерея воинов. Не так много прославленных воителей было в Заморе, но их образы, увековеченные в искусно вылепленных из воска фигурах, собраны здесь.

— Но почему воск, любезная хозяйка? Отчего не божественный мрамор, столь точно передающий красоту человеческого тела?

— Лица мраморных статуй мертвы, а наш прадед, великий Ксавер, стремился показать предков такими, какими они были при жизни. Не все получились одинаково, но в целом это ему удалось.

Она пошла вперед, продолжая рассказывать о коллекции, собранной в этой галерее, изумив Фабиана глубоким знанием жизни людей, чьи «чучела» — как он окрестил их про себя — были представлены здесь, но удивление лишь на миг коснулось его. В следующее мгновение его внимание оказалось всецело поглощено идущей впереди Мелией.

В свободной и непринужденной походке ее тело извивалось змеей. Полупрозрачное платье почти не скрывало дразнящей прелести тела, но движения оставались столь естественными, что не давали ни малейшего повода для мыслей об игре.

И тем не менее Фабиан не мог оторвать от нее зачарованного взгляда — каждый шаг что-то неуловимо менял в облике девушки, показывал ее несколько иначе. Она словно позировала художнику, непринужденно меняя образы, предлагая выбрать наиболее понравившийся.

Она хорошо знала, как завладеть вниманием мужчины и как удержать его, и умение это настолько глубоко вошло в плоть и кровь, став частью натуры, что она уже и сама не замечала того убийственного эффекта, который производит на окружающих ее внешность. Она привыкла быть в центре внимания.

Фабиан бросил случайный взгляд на подсвечник, зажатый в руке, и поразился неожиданному сходству: не знай он об истинном возрасте этой вещи, решил бы, что фигуру богини ваяли с Мелии — сильные, упругие бедра, невообразимо тонкая талия, гордо посаженная голова, царственная осанка и грация пантеры… Его бросило в жар. Фабиан зажмурился, а когда открыл глаза, то, к своему удивлению, обнаружил, что галерея уже кончилась, а он так ничего толком и не видел, кроме первых двух фигур — пока сестры шли, рассматривая знаменитых воинов древности, он смотрел лишь на сводившее с ума тело Мелии!

Он шумно выдохнул и, отведя глаза, дрожащей рукой вытер вспотевший лоб.

— Что с тобой? — Зита участливо тронула его за руку, и Мелия, прервав рассказ, обернулась на ее голос.

Фабиан через силу улыбнулся.

— Жарко.

— Да, душная ночь. — Зита виновато улыбнулась. — Извини, но окон открыть мы не сможем.