Ночь печали

Они по-прежнему находились высоко в горах, но дымка, скрывавшая долину, рассеялась, и испанцы узрели горы, окружавшие низину. В долине лежало озеро, на озере виднелся остров, а на острове — город. Берналь Диас был настолько поражен увиденным, что вынужден был немедленно записать в своей книге: «9 ноября 1519 года. Теночтитлан, Мешико. Ни мне, ни моим спутникам никогда еще не доводилось созерцать столь величественное зрелище, ошеломляющее своей красотой. Под нами раскинулся прекрасный город на сказочном острове в центре волшебного озера. Он сияет на солнце, словно драгоценный камень. Мечтавшие об утраченной Атлантиде не могли и представить столь поразительную картину. От города к суше ведут три каменных моста. Части этих величественных сооружений соединены резными перекидными мостиками. На мостах виднеются каменные акведуки уникальной конструкции. Солнце освещает все вокруг, и от города исходит сияние, словно он око мира. Высокие пирамиды раскрашены в ослепительно яркие цвета».

Берналь Диас пребывал в недоумении. Он не понимал, как могло нечто столь прекрасное, как этот город, возникнуть без европейцев. Как случилось, что никто из европейцев никогда не видел его? Как он мог существовать, если никто не знал о нем? А может, его просто не было до этого момента? Может быть, «открытие» дарило вещам существование, а око людское служило инструментом Творца? Как столь высокоразвитый город мог появиться на другой стороне мира без участия цивилизованных белых людей? Это выше понимания любого разумного человека. Жители города занимались своими делами и чувствовали себя хорошо. А ведь при этом они ничего не знали о Бернале Диасе. Ничего не знали об Иисусе Христе. Они не знали о лошадях, ружьях, турках и короле Карле. И все же им жилось хорошо. Это было просто поразительно.

Когда испанцы и их союзники спустились в долину и направились к одному из трех каменных мостов, женщины и дети выбежали из домов. Чиновники, школьники, земледельцы, солдаты, уборщики, нищие и проститутки заполонили улицы. На озере и каналах сгрудились лодки рыбаков и ремесленников, плывших навстречу новоприбывшим. Жители Теночтитлана с любопытством глазели на подкованных лошадей в сбруе. По случаю прибытия в Теночтитлан на шею лошадям надели колокольчики. Жители города рассматривали огромных собак, которых вели на поводках толсторукие люди; солдат в ярких металлических доспехах, с пиками и копьями, стрелами за спинами, короткими луками на плечах. У каждого из солдат слева на поясе висел длинный меч, а у некоторых даже два. Теночтитланцы разглядывали огромные аркебузы, пушки и фальконеты, с интересом косясь на тласкальцев, ксокотланцев и семпоальцев, носильщиков и стражников, а еще на маленькую армию женщин, что плелась позади войска.

На середине моста чужаки встретились с процессией ацтеков во главе с барабанщиками в белых хлопковых макстлатлях. Барабанщики отбивали медленный ритм. За ними выступали величественные особы в длинных тильматли, завязанных на правом плече. Они дули в трубы: «Бум! Бум! Бум! Ту-ту-ту!» Затем в два ряда шагали люди с ветками в руках. Они подметали дорогу. Наконец появился паланкин с балдахином и занавесками, окруженный телохранителями. Балдахин держался на двух толстых жердях, украшенных жемчугом и бирюзой. Когда паланкин опустили на мост, ведущий из Истапалапана в Мешико, барабанная дробь стала быстрее и громче. Кортес соскочил с коня. Возле паланкина расстелили циновку из перьев. Все ацтеки поспешно сняли обувь и потупили взоры. Барабанная дробь прекратилась, и из паланкина вышел император. Кортес бросился вперед, собираясь обнять его. Толпа охнула от изумления, а Кортеса оттеснили стражники. Чужак собирался прикоснуться к великому Моктецуме! Более того, этот дикарь не снял обувь в знак уважения, а главное, осмелился взглянуть Моктецуме в глаза!

— Кортес, отойди, — сказала Малинцин. — Смотри вниз и сними обувь. Не прикасайся к нему. Нельзя прикасаться к императору. И не смотри ему в глаза.

«Благородство Моткецумы, — записал Берналь Диас, — проявлялось во всем. Он выше Кортеса и старше. Ему около сорока лет. Он крепко сложен и поразительно красив. Он безупречен. На нем сандалии из кожи ягуара с задниками, закрывающими пятки, и золотыми нитями, обвивающими лодыжки. Подошвы сандалий выложены нефритом. На нем большая накидка из тонких перьев, и он похож на экзотическую птицу, готовую взлететь ввысь. У него тонкие пурпурного цвета губы, глаза глубоко посажены, а скулы высокие, лоб ровный. На этом индейском императоре больше украшений, чем на любом европейском монархе».

На самом деле Берналь Диас не видел ни одного европейского монарха. Ему показалось, что камень в губе Моктецумы похож на настоящий изумруд. На голове у императора был убор из редких перьев кетцаля того же оттенка зеленого, что и у изумруда. Он держал в руке скипетр из перьев в форме цветка.