Ночь перед Рождеством 2020

Ремонт генератора закончился только через час, когда на улицах уже послышались песни молодёжи.

— Кажется, скоро будут собираться, — повернув голову на голоса, вздохнула Степанида Ивановна и запахнула на груди халат. — Вы всё трудитесь, как пчёлка. Вот и ночью не отдохнёте, а с утра на службу…

— Успеем отдохнуть, Степанида Ивановна. Пока ещё не чувствуем старости-то. Даже суставы к погоде не ноют.

— Ой, Савелий Игнатьевич, вы ещё молодым фору дадите! А как с инструментом работаете — и вовсе загляденье!

Они расстались, премного довольные друг другом, и мать кузнеца поспешила домой, пока в клубе её никто не увидел. Потерю метлы она пережила без сожаления, потому что дома в сарае имелась ещё одна, на такой вот случай.

Находясь в радужном настроении, хозяйка обратила внимание на шум во дворе и предположила, что вернулся Никола. Но через минуту послышался стук в окно. Открыв дверь, Степанида Ивановна с удивлением узнала в гостье Оксану. Вместе с ней в избу ввалились клубы морозного воздуха и вскоре растворились туманом.

Девушка была необычайно красива сейчас. Её щёки горели здоровым алым цветом, а глаза смотрели из-под длинных ресниц очень выразительно. Но, присев на предложенный табурет, она почему-то принялась мять свои варежки.

— Здравствуйте…

— Здравствуй, Оксаночка. Родители прислали, на ночь глядя?

Та мотнула головой, а через секунду ответила:

— Нет, сама надумала.

— Небось, к Николе?

— К вам, Степанида Ивановна…

— Батюшки мои, неужели?

Конечно, слухи тем и славятся, что с легкостью пробивают и гнилые заборы, и бетонные стены. До матери кузнеца они тоже смогли достучаться. Слышала она кое-что про историю с валенками, но в этот вечер главным было для неё совсем другое…

— Пришла просить помощи…

Степанида Ивановна удивлённо подняла брови. Вот так петрушка! Что же могло такого произойти, если Оксана, известная повсюду как умная и непреклонная девка, сподобилась прийти за помощью?

— Случилось чего? Беда, может, какая?

— Да уж случилось, — кивнула гостья немного задумчиво, похоже, не зная, с чего лучше начать.

— Ну, так выкладывай, не бойся. Если дело касается Николы…

— Его и касается… Хочу я с ним семью иметь.

— Ох, ты, Боже мой! — скорее по привычке, чем по надобности вырвалось у Степаниды Ивановны. Тотчас всплыли у неё в памяти слова отца Савелия, и картина стала понемногу проясняться. — И ты туда же! — сказала она, покачав головой, и было непонятно — то ли осуждает, то ли наоборот.

— Потому и пришла прямиком к вам, что появилась ещё одна… такая…

— Соперница, что ли?

— Она самая. Лариска, подруга моя…

— Вот как! — произнесла хозяйка дома и засомневалась: говорить ли Оксане, что кое-что известно и ей, или…

— Только я давно к нему приглядывалась. Решение моё не скороспелое.

Хозяйка дома крепко задумалась. Догадаться, о чём хотела просить её девушка, было несложно: поспособствовать ей в отношениях с сыном. Только в этом случае выходило, что всё совершенное Степанидой Ивановной несколькими часами раньше, должно признаться ошибкой. Или издержками производства, если так удобнее. И стремление заполучить богатых родственников — тоже. Для такого шага надобны были веские мотивы.

— Удивила ты меня, однако! — произнесла Степанида Ивановна, но скорее лишь для того, чтобы выиграть время. Решение в голову не приходило.

— Сама понимаю, не дура, — согласилась Оксана. — Может, и виновата я, что так долго тянула. Только летом ещё рано было огород городить. Не созрела я для этого.

— Выходит, что-то изменилось с той поры?

— Изменилось, Степанида Ивановна.

— Тогда назови хотя бы одну причину, из-за которой я должна помогать тебе.

Оксана подняла лицо, посмотрела на собеседницу и ответила искренне:

— Потому как полюбила я сына вашего. Сама не знаю, как это произошло. Смеялась над ним, как над другими мужиками, что боялись даже на улице со мной встретиться. Их полно! Издали смотрят, из-за заборов шеи тянут, а подойти не решаются.

— Ну, Никола мой не такой, — отмахнулась Степанида Ивановна.

— Поняла я это. Не из-за робости да застенчивости баб он не замечал. Была у него на то особая причина.

— Была, а, возможно, и есть! — веско поправила хозяйка дома и снова на минуту замолчала. Потом, покачав головой, спросила: — Как, по-твоему, я могу помочь тебе?

Тут уж пришла очередь Оксаны приходить в замешательство. Сказать по совести, не знала она, чего просить. Потому и ответила правду:

— Дед Васюк меня к вам направил, Степанида Ивановна.

— Васюк? — По-бабьи всплеснула руками та и не к месту запричитала: — Чего это он, старый пень, удумал? Воображает себе всякое, потом простым людям голову морочит. Живёт бобылём на отшибе, а нос суёт, куда и не следует! — Она очень ловко сыграла возмущение, встала и подошла к серванту. Там переставила местами несколько тарелок и кастрюль, обтёрла, будто после воды, сковородку и разложила ложки по ячейкам специального ящика. Потом, в молчании, остановилась возле начищенного таза, посмотрелась в него, будто никогда не видела своего отражения, и вернулась к столу.