Ночь пяти стихий

Солдаты начали движение. Они кричали, сыпали ругательствами. Слышались тупые звуки – древки копий и ноги гуляли по ребрам собравшихся. Но те не отвечали ни словом, ни звуком. Солдаты приходили во все большую ярость. Они начали растаскивать тела. Люди висели, как кули, или цеплялись, извивались, так что на очищение площади потребовалось бы немало времени.

А потом мелькнула сталь в руках одного из представителей братства. Стражник отскочил, выставляя перед собой острие копья, но нож был вытащен не для нападения. Человек приподнялся, приложил нож к животу и рухнул на него. Опять мелькнула сталь. Солдату показалось, что хотят ударить его, и он ткнул копьем в человека.

Началась жуткая свара. Солдаты рубили мечами и кололи копьями. «Братья» вспарывали себе животы, но у некоторых непротивление не шло так далеко – они нападали на солдат. Бунтовщиков было во много раз больше. В этой свалке трудно было что-то понять.

– Проклятый выродок, – прошептал наместник. – Арбалет!

Один из телохранителей протянул наместнику арбалет. Кальмин взвел его, вложил короткую металлическую стрелу. Прицелился.

Самраг рванул плащ, обнажил грудь, ударил по ней ладонью и заорал:

– Ну же, стреляй, мертвец!

Рука наместника на миг дрогнула. В сердце что-то екнуло. Не жалость – ощущение опасности, чего-то страшного, что было рядом.

– Стреляй! – бесновался Самраг. Он упал на колени на постаменте и стал скрести рукой мрамор. В уголках рта выступила белая пена. – Стреляй, нечестивец!!!

Кальмин сбросил с себя секундное оцепенение. Он ненавидел прорицателей, кликуш, магов. Он признавал одного бога – Бога железа. Он знал, что сталь, а не заклинания разрушает города и рубит головы.

– Ха-ха-ха, – бился в припадке Самраг. – Ну, наместник.

Палец пополз по пластине арбалета.

Неожиданно наместник почувствовал давление на уши. Острая боль пронзила виски. Голова закружилась. По телу побежали мурашки. И не он один ощутил это. На миг смолкли крики и утих лязг металла. Люди замерли в предчувствии прихода ужаса. Замерла и сама природа. Замолчали даже птицы-голосуны в смолистой роще у площади. Безветрие и безмолвие.

А потом прошелестел ветер. За миг он превратился в громадную ладонь, хлеставшую по лицам людей. Ветер свистел меж колонн храмов, стучал дверьми и жестью на крышах, пел в изгибах высокой часовой башни, вспенивал гладь воды на круглом озере, разметывал птиц в вышине.

Затем тряхнуло землю. Почва уходила из-под ног под вопли ужаса. Люди, которые были готовы принять смерть от руки солдат или сами кинуться на нож, сейчас метались, вопили в отчаянии. То, о чем они мечтали, приходило – мир разваливался на их глазах, он шел трещинами, пробегавшими по мостовой и стенам храмов, он рушился мраморными колоннами, он стонал глотками раненых и погибающих, он расплывался кровавыми лужами. И не было никого, кто в этот момент не поддался бы панике или кого бы не сковал страх. Даже несгибаемый наместник хотел одного – скрыться, убежать, забиться в щель и переждать, выжить. Только Самраг Безумный хохотал радостно, весело. Он ловил этот миг. Пришел его час. Ему нравилось это. Он дождался начала разрушения. Он любил разрушение и кровь. Пена шла из его рта, а он хохотал и бил руками о мрамор, потом выпрямился. Постамент не рухнул, удержался, хотя крепкие здания рассыпались. Выстояли и храмы.

Все кончилось так же быстро, как и началось. Землетрясение прошло. Раздавленные, убитые, задохнувшиеся в трещинах люди – тысячи и тысячи. Но многие остались живыми. И сейчас они плакали, рвали на себе волосы, впадали в оцепенение, проклинали богов и судьбу.

А Самраг стоял на коленях у постамента и радостно улыбался.

Наместник подошел. И молча погрузил меч в спину предводителя Братства Завершения Круга…

РУСЬ. ТАЙНАЯ ВСТРЕЧА

Ладони у Агафона были, как обычно, сухие и теплые. Он держал за руки Варвару и Гришку, и им передавались его умиротворенность и покой, они будто прикоснулись к могучей невидимой силе, подобной силе реки, неторопливо несущей свои воды. Глаза всех троих не отрывались от наполненного водой серебряного блюда, и каждый видел в нем одному только ему предназначенные картины.

Пред глазами Гришки из тумана вставали странные прекрасные земли, бескрайние леса, города с гигантскими, невероятно красивыми домами. И пробивалось откуда-то незнакомое слово – Атлантида. Что-то далекое и вместе с тем близкое, что-то трагичное и светлое было у Гришки связано с этим словом. Но что – он не мог понять.

Колдун сдвинул брови, на его лицо наползла тень, что не укрылось от Варвары, которая обеспокоенно спросила:

– Что ты там видишь?

– Что я там вижу? – Голос колдуна звучал тихо, но пробирал до пят, становилось как-то жутковато. – Ухабы да кочки перед глазами моими да кустарник колючий. Вскоре предстоит вам медвежьи ямы обойти, да о колючки не оцарапаться, да от стаи волков отбиться.

– Как это? – с замиранием сердца спросил Гришка.