Ночь пяти стихий

Видящий маг вынул из кармана светящийся шар, которым обычно освещаются улицы городов Атлантиды. Тот мерцал в темноте, разгораясь и бросая на стены причудливые розовые отблески.

Вниз шла лестница со стершимися ступеньками. Раомон и Аргон наотрез отказались уходить и устремились вслед за своими хозяевами.

Здесь было душно, жарко, давили стены, разрисованные яркими, будто сегодня созданными рисунками. Скоро все очутились в просторном помещении. В центре него стояла металлическая, черного блестящего сплава плита. На ней под прозрачным колпаком находился бриллиант, похожий на «Бриллиант Таримана» – удлиненный, раздваивающийся и действительно напоминающий чем-то змеиное жало. Пол заходил ходуном. Слышался рокот.

– Началось извержение! – воскликнул принц. Видящий маг поднял булыжник и ударил о колпак. Тот не поддался. Тогда принц врезал по нему киркой – без видимого эффекта. И тогда за колпак принялись все трое. Тоже безуспешно. Вместе с тем пол трясло все сильнее.

– Уходите! – приказал Видящий маг.

– Или с тобой. Или никто! – воскликнул принц. – Огненный порошок.

От взрыва порошка купол пошел трещинами. Довершили дело кирки. Видящий маг положил на ладонь бриллиант. И помещение прорезал радостный вопль.

– Вырвано жало у Хрустального змея! – Проводник упал на колени и радостно ударил ладонями по теплому полу.

– Уходим! – прикрикнул Хакмас. Они пробрались наверх. Снаружи шел жар, как из открытой печки. Извержение началось.

– Быстрее! – крикнул принц. Он почувствовал неладное.

Еще раз тряхнуло пол. И узкий луч света, падавший снаружи, исчез.

– Что случилось? – воскликнул Раомон.

– Обрушился кусок скалы и завалил выход, – сказал принц.

– Мы не сдвинем его, – вздохнул Раомон.

– Нет, – покачал головой принц…

РУСЬ. ТОРГ

Роман рассудил здраво, что в самом городе ему пока появляться не след. Если боярина Матвея удалось прикончить, то сейчас в городе такой шум и суета, что ловят и правых, и виноватых. А уж кабак наверняка вверх дном перевернули. Поэтому с Иосифом он заранее договорился встретиться в заброшенном займище у скрытой в лесах просеки.

Всегда готовый к неожиданностям, атаман осторожно выглянул из-за деревьев, внимательно осмотрелся. Непохоже, чтобы здесь сейчас была устроена засада. Успокоившись на этот счет, он бодрым шагом направился к вросшему в землю домику.

Покосившаяся черная избушка вид имела убогий, но большинство крестьянских домов на Руси выглядели не лучше. Стоили они недорого, возводились быстро и легко, так что издавна простой человек не был сильно привязан к земле, завсегда мог сняться и с небогатым скарбом в сопровождении семьи отбыть куда глаза глядят. Страдали от того и крупные землевладельцы, и государь, и это было также одной из причин прикрепления суровыми законами крестьян к земле.

– День добрый, – сказал атаман, распахивая дверь и кивая сидящему за столом кабатчику.

– Заходь, заходь, гость знатный. Чувствуй себя как дома, – Иосиф встал и, лукаво улыбнувшись, отвесил земной поклон атаману.

– Не до церемоний.

Роман уселся на лавку и резко спросил:

– Ну как, с Матвеем ребята мои разобрались?

– Эх, одно расстройство, – махнул рукой Иосиф.

Обделались они, как корова, травы пережравшая. Не то что они с ним ничего сделать не смогли, так он сам их чуть было всех не поубивал.

– Чего такое?

– Того такое. Столько шума – весь город переполошили, а народ сегодня только о том и говорит.

– Сучьи дети! – Атаман так стукнул кулаком по столу, что рассохшиеся доски едва не треснули, а стоявший под рукой кувшин с брагой, который притащил с собой Иосиф, опрокинулся, и вонючая жидкость растеклась по столу и тонкой струйкой потекла на пол.

Атаман вскочил и отряхнул кафтан.

– Сейчас уберем все, твоя милость, – Иосиф вскочил и побежал в угол за тряпкой. Он был рад повременить немного, пока гнев в груди атамановой перекипит.

– Ну, сучьи дети, – повторил атаман, плюхаясь на скамью и качая головой. – Доверил дуракам деньги считать. Поубиваю их всех!

– Да на что тебе этот Матвей сдался? Мало тебе, что ль, дворян, которых попроще прибить можно?

– Знакомец он мой старый. И ненавидит меня пуще всего на свете. И друзья его в Москве тоже меня ненавидят. Есть за что! И если друзья эти в Москве узнают, что я здесь, так слетятся по мою душу, как коршуны. Рыскать повсюду будут, обложат, словно медведя в берлоге. Они – это не ваш дурак-воевода. Коль вцепятся, так не успокоятся, пока до смерти меня не изведут.

– Чем же ты им дорогу перешел?

– Про то долго говорить, да и не твоего ума это дело… Плохо. Теперь Матвей знает, что мне про него все известно.

– Может, пора убираться тебе отсюда? – спросил Иосиф, прищурившись.

– Надо бы, да дела важные держат.

– Тогда на судьбу свою счастливую надейся. Пока она тебя не подводила. Может, еще попробовать его пристукнуть?

– Теперь его врасплох не застать – ушлый, вражина. Да и смысла нет. Наверняка он еще письмо накатал и все продумал.

– Не знаю, что и посоветовать, – с деланной горечью вздохнул кабатчик.