Ночь с Ангелом

Лариска отложила гитару в сторону, выпуталась из красного с желтыми цветами покрывала, спрыгнула голая с кровати, накинула длинный шелковый халат, пододвинула к Лешке телефон поближе:

— Звони, кайся. О бабках не думай — звони. Я их потом с налогов спишу. Сколько нужно, столько и разговаривай. И помни, Алешенька, что бы ни случилось, своих нельзя подставлять. Их беречь нужно. Звони. А я пока приму душ и приготовлю завтрак. А потом я тебя на ипподром свожу. Я до завтра совершенно свободна. Ни съемок, ни хрена. Проведем день любви, азарта и зрелищ!

Лариска взяла вчерашнюю вечернюю газету с туалетного столика, заглянула в последнюю страницу:

— Сегодня будет несколько очень загадочных и интересных забегов! Здешний ипподром, если не считать Московского и английского Эпсомского, — лучший в Европе… Ну, еще в Мадриде очень приличненький. Играл когда-нибудь? В смысле — на лошадок ставил?

— Нет. И не бывал никогда в жизни.

— Ура! Новичок — к счастью!.. И ничегошеньки в этом не тянешь?

— Ровным счетом. Что-то смутно припоминаю из классической литературы… Ты-то откуда такой специалист?

— Года два назад фильмик снимали — ипподром, конюхи, жокеи, конюшни и пара «светских» дам. Ну, дамы, естественно, мы с одной чешкой, жокеев и конюхов тоже наши изображали… Короче — свальный грех на конюшне. Кассета разошлась по всему миру! Я потом на ежегодном Эротико-Форуме за нее лауреатом золотого «Венуса» стала. Это порнографический «Оскар»… С тех пор «заболела» скачками, рысистыми бегами. Играю как ненормальная! Последнее время не везет, но… Только не терять надежды! Люди, знаешь, сколько оттуда бабок увозят — главное, лошадку угадать! Хотя для меня дело совсем не в деньгах — я, Алешик, там просто отдыхаю от всей этой своей блядской мототени… Звони в Ленинград, завтракаем и едем. Понял?

— Да.

— Код Союза и Ленинграда помнишь?

— Помню.

— Вот и звони. И учти — у нас там сейчас на два часа позже, чем здесь, в Германии…

Лори вышла из спальни, а Лешка подумал: «Забавная штука… Эта удивительная гражданка США миссис Лори Тейлор, „эротико-дива“, как называли ее бульварные газеты и журналы светской хроники, эта фантастически богатая „порнозвезда“ наипервейшей величины, американка, живущая в одном из пяти самых больших городов Германии, в собственном потрясающем доме, выстроенном в очень престижном районе, бывшая москвичка Лариска Скворцова по кличке Цыпа, спустя много лет жизни на Западе, говоря о Советском Союзе, где она была всего лишь хорошенькой валютной проституточкой, преследуемой всей гигантской советской милицейско-судебной машиной из-за пары сотен долларов, заработанных тяжким бабским трудом, она все-таки автоматически, даже не отдавая себе отчета об истинном смысле произносимого, сказала: „… У НАС ТАМ на два часа позже…“

«У нас там…» «Наверное, это из того же лукошка „сентиментальных нелепостей“», — подумал Лешка и стал набирать по международному коду домашний номер телефона в Ленинграде, на улице Бутлерова…

Нет, нет!.. Я не вернулся в сегодняшнее ночное купе «Красной стрелы», мчащейся из Москвы в Санкт-Петербург.

Каким-то образом я так и остался в Том Времени…

Сейчас я понимаю — это было дело рук Ангела, моего поразительного соседа по купе. Это он нашел единственно верный монтажный стык, исключающий долгие объяснения происходящего:

…вот Лешка Самошников здесь, в Западной Германии, набирает номер ленинградского телефона…

…а вот и я сам вместе с Лешкиным телефонным звонком оказываюсь тоже в Ленинграде Того Времени, на Бутлерова, в трехкомнатной квартире — «распашонке», где, к несчастью, уже не живет Натан Моисеевич Лифшиц; куда, к сожалению, больше никогда не придет старый-старый друг Ваня Лепехин; где Фирочка и Серега Самошниковы вместе с Любовью Абрамовной Лифшиц как чуда ждут какой-нибудь амнистии или Указа, которые дадут возможность их сыну и внуку — заключенному детской колонии строгого режима Толику-Натанчику — вернуться домой хоть на годик раньше отмеренного ему срока…

А как мечтают о весточке «оттуда», из этой проклятой Западной Германии, от их глупого, талантливого и любимого Лешки, который почему-то не может дать о себе знать уже несколько месяцев.

Только слухи, слухи, трепотня разная — как вокруг любого, кто за бугром оказался…

То будто бы Лешка уже в Голливуде снимается, то болтают, что он в Западном Берлине, в каком-то самом главном театре Гамлета репетирует…

Конечно, Лешке Самошникову в таланте не откажешь. Все может быть. Там тебе не псковский театрик.

А что, если это все вранье?..

— Господи всемилостивый! Если ты есть на белом свете, помоги нашим мальчикам, спаси их и помилуй! Они очень, очень хорошие…

Так шептала Любовь Абрамовна, протирая влажной тряпкой книжный стеллаж в «детской», где теперь жила она.

В большой комнате зазвонил телефон.

— Мама! Телефон!.. — закричала из кухни Фирочка. — Возьми трубку, пожалуйста! У меня руки в тесте. Это, наверное, Сережа с работы звонит…

Любовь Абрамовна вышла из «детской» в большую комнату, подняла трубку непрерывно звонящего телефона:

— Алло… Я вас слушаю.