Ночь с дьяволом

– Ах, Фредди, надо быть полным идиотом, чтобы отказаться от тебя без борьбы, – пробормотал он, легонько потрепав ее по голове. – Окажись я на его месте, я стал бы бороться. Но – увы! – я не на его месте. Я хочу сказать, что для этого у него кишка тонка. Прошу прошения, Фредди, но если это так, то зачем тебе такой парень? Есть и другие, получше его. Причем намного лучше.

Но Фредерика лишь покачала головой, прижавшись щекой к грубой шерсти сюртука Ратледжа.

– Но кроме него, никто никогда не хотел меня, – неохотно призналась она. – И никто уже не захочет. Я в этом уверена! Я целый сезон провела в Лондоне, и ни один джентльмен не сделал мне предложения. Потому что они думают, что я недостаточно хороша для них. Недостаточно законна. Поэтому мне показалось, что лучше уж вернуться домой и все-таки выйти замуж за Джонни. Но даже Джонни от меня отказался! И теперь я обречена сохнуть в одиночестве и умереть старой девой.

Она почувствовала, как напряглось тело Ратледжа.

– Полно, Фредди, успокойся. – В его голосе слышался явный упрек. – Твой кузен Гас говорил, что в прошлом сезоне ты была самой хорошенькой девушкой в Лондоне. Просто все эти лондонские неудачники слышали, что ты почти помолвлена. Или, возможно, они испугались твоего опекуна лорда Раннока?

– При чем тут Эллиот? – снова заплакала Фредерика. – Это из-за моей матери. А этого не преодолеть, какой бы хорошенькой ты ни была.

– Вздор! – возразил он. – Ты достаточно красива, чтобы ради тебя преодолеть любые препятствия. Уж поверь, малышка, я знаю, что говорю, потому что понимаю толк в женщинах.

Услышав это, Фредерика подняла к нему лицо, но тут же пожалела, что сделала это. Ратледж смотрел на нее таким взглядом, что у нее перехватило дыхание. Он больше не улыбался, а его карие глаза стали удивительно нежными, какими были в тот памятный День рождественских подарков.

Фредерика некоторое время пребывала в каком-то странном оцепенении. Позднее она не могла бы с уверенностью сказать, почему сделала это, но, приподнявшись на цыпочки, она крепко прижалась к его груди. И как ни странно, при этом она думала о Джонни – вернее, о том, что понапрасну потратила на него столько времени. Ей было почти девятнадцать лет, и она была готова набираться жизненного опыта – практического. Возможно, Ратледж прав. Наверное, Джонни ее не стоит. Конечно, было бы неплохо заставить его пожалеть о том, что он сделал, и возможно, все-таки попросить Бснтли переломать ему ноги. Но вдруг она обнаружила, что забыла о Джонни и теперь сосредоточилась на тех ощущениях, которые испытала несколько недель назад, когда Бентли держал ее в объятиях и целовал.

– Бентли, ты помнишь Рождество? – слегка охрипшим голосом спросила она.

– Вполне возможно, Фредди, – чуть помедлив, ответил он. – Почему ты спрашиваешь?

– Я имею в виду, когда ты… поцеловал меня? В День рождественских подарков?

Он медленно и глубоко втянул в себя воздух.

– Гм-м, смутно.

– Мне очень понравилось, – призналась она. – И я подумала, не смог бы ты… сделать так же еще разок?

Он долго молчал, потом наконец ответил:

– Не очень удачная мысль, Фредди.

Но почему ты отказываешься? – заинтригованная его сопротивлением, продолжала она. – Мне показалось… ну, я подумала, что тебе это тоже немного понравилось.

– Конечно, понравилось.

– Так сделай это еще раз. Ну, пожалуйста, Бентли. Его сопротивления хватило ненадолго.

– Ох, пропади все пропадом, Фредди, – пробормотал он и, тихо застонав, наклонил голову и прикоснулся губами к ее губам.

«В дальнейшем, – подумал Бентли, – надо быть очень, очень осторожным, выбирая местечко, чтобы пописать».

Должно быть, это была его последняя отчетливая мысль перед тем, как прикоснуться губами к губам Фредди. Но несмотря на то что его мозг был слегка затуманен бренди, у него хватило ума поцеловать ее нежно. Он понимал, что она обижена и сейчас в смятении. Поддерживая ладонью ее затылок, он легонько провел губами по ее губам, и она, судорожно глотнув воздух, раскрыла губы. Фредди целовалась, как и положено неискушенной девственнице: она была не уверена в каждом своем движении, но страстно желала все познать и всему научиться. Она была прелестна. Он сказал себе, что от него требуется лишь заставить ее почувствовать себя желанной.

Вот тут-то и возникла проклятая проблема. Дело в том, что она и впрямь была желанной. И безумно красивой с кожей теплого медового оттенка и густыми черными волосами. Он впервые заметил это года три-четыре тому назад, и мысли, которые у него тогда появились, заставили его почувствовать себя похотливым кобелем. Именно поэтому он решил, что будет благоразумнее общаться с ней, как с сестрой. Он даже поддразнивал ее – из тех же соображений. Но разве так целуют свою сестру?