Ночь с Каменным Гостем

– Предлагаю съездить завтра утром к Кире. Мне все равно требуется быть в телецентре не раньше полудня.

– Но моя работа… – попыталась сопротивляться Виолетта.

Отчего-то она не хотела принести хвостатый ананас и пару плюшек нудной профессорше. Я тоже отправлялась к Кире не из чувства человеколюбия: мне требовалось узнать эксклюзивные подробности нападения!

– Возьмите отгул, ваш шеф поймет! – успокоила я ее. – Хотите, я с ним сама поговорю? – И спросила у Виолетты: – Как вы думаете, кто стоит за всем этим? Я склоняюсь к мысли, что это – проделки вошедшего в фазу пубертата подростка.

Виолетта резко ответила:

– Я так не думаю!

– Но тогда кто? – меня разбирало любопытство. – Вы ведь эксперт, Виолетта! Отчего кто-то решил копировать убийства Вулка Сердцееда и вашего папы? Впрочем, кишка у этого незадачливого копииста оказалась тонка – даже Киру как следует прирезать не смог! Этот самоназванный Вулк, как и все мужчины, хвастлив, чванлив и никогда не выполняет обещанного женщине!

Виолетта схватила меня за руку и прошептала:

– Дана, не шутите так! Клянусь вам, что я узнала голос. Голос вы можете вспомнить, если услышите его десятилетия спустя.

– Так что же с голосом? – беспечно заявила я. – Если вы знаете, кому из ваших знакомых или, возможно, экс-пациентов он принадлежит, тогда позвоните в полицию, и мерзавца арестуют. Он что, сидел у вас в психушке?

Доктор Лурье сняла очки и, близоруко щурясь, ответила:

– Я готова поклясться, что и голос, и почерк принадлежат моему отцу, Вулку Климовичу!

В голове у меня была каша.

– Но уважаемая госпожа доктор, ваш отец Вулк Климович, согласно приговору народного суда Социалистической Конфедерации Герцословакия, был расстрелян двадцать лет назад.

– Во время оглашения приговора мой отец… он кричал, что вернется и отомстит всем, кто разрушил его жизнь, – сдавленным шепотом сказала Виолетта. – Я посещала архивы и рылась в документах. Все его угрозы зафиксированы в стенограмме. Профессор Компанеец была в комиссии психиатров, которые пришли к выводу о вменяемости Вулка, что, в свою очередь, привело к его казни.

– И вы хотите сказать, что ваш батюшка восстал из мертвых, дабы мстить за поруганную честь? Он вселился в тело какого-нибудь бедолаги, овладел его разумом, к нему присоединился и мятежный дух Вулка Сердцееда, убивавшего проституток в 1923 году? И вся эта гоп-компания шастает по современному Экаресту в поисках виновных?

Виолетта сердито парировала:

– Задача следствия – установить личность виновного. Я же могу дать руку на отсечение, что это был голос моего отца! И почерк на открытке тоже его!

– Этого не может быть! – отрезала я, чувствуя, что мне сделалось не по себе. В подземных казематах Института судебной психиатрии бесновался кто-то из пациентов, завывая по-волчьи и перемежая это диким, нечеловеческим хохотом.

– Тишайший и милейший человек, – повторила я, внимая переливам волчьего воя. – Доктор, а вам не страшно работать в подобном месте?

– Нет, я привыкла, – ответила Виолетта, но в ее глазах мелькнули зловещие искорки. – Моя задача – не карать или осуждать наших пациентов, а облегчать их страдания и вникать в суть их проблем, чтобы эффективно бороться с подобными явлениями у других людей.

Я взяла домашний телефон Виолетты Лурье, мы договорились, что навестим профессора Компанеец в девять утра. Доктор проводила меня до выхода, я миновала надутых охранников, показала им язык и поехала домой.

Только в пути я ощутила усталость и напряжение последних часов. Сколько же всего произошло! Я все возвращалась в мыслях к разговору с Виолеттой. Она уверена, что слышала голос отца, а субъект, напавший на профессоршу, подает себя, как реинкарнацию двух Вулков. Наверняка Виолетта ошиблась – она ведь пережила так много, поэтому не исключено, что подсознание сыграло с ней жестокую шутку: подспудно страдая от отсутствия отца и одновременно вынужденная его ненавидеть, Виолетта искала Вулка, и когда неуравновешенный тип заявил на всю страну, что он – Климович, наступило временное затмение разума, и доктор уверила саму себя, что услышала голос отца.

Обитала я в элитном жилом комплексе под названием «Авалон» – судя по всему, архитектор был большим поклонником фэнтези. Бетонно-стеклянная башня располагалась на берегу Экарест-реки. Я миновала шлагбаум с постом охраны и прошла в холл, выложенный цветными мраморными плитами. Вулк, даже если захочет, не проникнет ко мне в апартаменты – в отличие от здания, где жила Кира, «Авалом» охранялся на редкость добросовестно.