Ночь с Каменным Гостем

Снова молчание. Я была готова подать режиссеру сигнал, чтобы он отключил этого стеснительного гостя и предоставил нам возможность пообщаться с кем-либо не столь робким, как вдруг раздался глухой, словно из подземелья, голос.

– Нет!

Что за многословный ответ! И почему прямой эфир таким магическим образом действует на людей? Многие из тех, кто в обычной жизни фонтанирует фразами, на программе словно воды в рот набирают.

– Значит, у вас имеется вопрос к Серафиме Ильиничне Гиппиус? – спросила я, моля Всевышнего, чтобы звонивший не ответил все тем же кратким словом. Мои молитвы услышаны не были.

– Нет, – повторил гость.

Ну просто великолепно! И кого только пропустили в прямой эфир? С таким красноречивым собеседником программа, конечно же, будет иметь «колоссальный» успех.

– Представьтесь, пожалуйста, и поделитесь с нами тем, что подвигло вас позвонить на нашу программу, – с некоторым раздражением сказала я.

И снова молчание. Этого молчуна нужно вырубать из эфира! Внезапно гость заговорил. Его голос был странным – не мужской и не женский, надтреснутый, глуховатый, какой-то… неестественный.

– Ты хочешь знать мое имя? Ты уверена в этом? Меня зовут Вулк…

– Очень приятно, – посмотрев на часы, машинально ответила я. – Так вот, уважаемый Вулк, какой у вас вопрос и к кому…

Звонивший прервал меня, и только тогда я испугалась. Он назвался Вулком!

– Меня зовут Вулк Сердцеед! – разнеслось в ответ.

Режиссер схватился за голову, а я икнула. Редкостная удача! На программу позвонил сумасшедший, который попал в прямой эфир! Слушатели будут от этого в восторге!

– Значит, вас зовут Вулк Сердцеед, – протянула я. – И, судя по всему, вы хотите сказать что-то важное? Кстати, Вулк, как у вас дела, вам наверняка никак не меньше ста лет. Ведь если вы претендуете на то, чтобы быть знаменитым маньяком…

– Я – Вулк Сердцеед, – повторил звонивший, и в его голосе послышались сумасшедшие нотки. – Но я же и Вулк Климович! Их души живут во мне! Ты в это не веришь, и никто не верит, но я – Вулк! Я вернулся!

– Как занимательно, – произнесла я. – И вы позвонили нам, чтобы сообщить всей стране эту сногсшибательную новость? Но где же вы пропадали последние сто… ммм…. восемьдесят с лишним лет? И как вам жилось после вашего расстрела двадцать лет назад, достопочтеннейший?

Утробно расхохотавшись (признаюсь, от этого смеха по моей спине поползли мурашки), он сказал:

– Я не пропадал, я ждал! Как ждал долгие годы, пока не вселился в тело Вулка Климовича, заставляя его совершать убийства, подобные тем, что я совершал в 1923 году! Потом мне пришлось сделать вынужденную паузу, но на этот раз я решил не терпеть столь долго! Двадцати лет хватит сполна! Я вернулся, чтобы убивать. Дана, ты станешь моей жертвой. Я вырежу твое сердце и съем его! Причем очень скоро! До встречи!

Раздались короткие гудки, звонивший положил трубку.

– Мы имели возможность услышать человека, который воображает себя одновременно Вулком Сердцеедом и Климовичем, – проговорила я, чувствуя страх. Но чего я испугалась? Глупых угроз телефонного хулигана? – И он заявил, что возвращается, – продолжила я. – Профессор Компанеец, что вы скажете по этому поводу?

Профессор вздохнула и ответила:

– Мне кажется… Мне кажется, Даночка, что к этому звонку следует отнестись серьезно. Человек, который беседовал с нами… с вами… Даночка… полон решимости. И это значит… что он готов… к тому, чтобы…

Кира запнулась. И она туда же! Только пусть не говорит, что со мной в прямом эфире только что беседовал маньяк. Впрочем, это было бы не так уж и плохо! Но наверняка это какой-нибудь неуравновешенный тип, который решил стать знаменитым. Ради саморекламы люди сейчас готовы буквально на все, в том числе и на жуткие преступления.

– …чтобы убивать, – завершила свою мысль Компанеец.

Кира поникла, мне на мгновение стало жаль ее. Да, работа психиатра нелегка. Ей постоянно приходится иметь дело с различными странными и болезненными типами. Профессор готова верить тому бреду, который произнес неизвестный звонивший.

У меня осталось двадцать секунд, чтобы поблагодарить гостей и завершить программу. На сегодня я была свободна.

После эфира, проводив до лифта почтенную писательницу Гиппиус и в сто пятый раз отметив гениальность ее литературного творчества, я вернулась к разговору с профессоршей. Она была милой, хотя и склонной к нравоучениям дамой. Мы прошли ко мне в кабинет.